"Dark Window. Блюзы мертвых огней" - читать интересную книгу автора

- А одеколон не пробовал? - я специально сморозил глупость, чтобы
выкарабкаться. - Может он эти флюиды отгонит?
- Ты не понял, - сказал Он медленно, по слогам, с великой грустью. - Плохо
быть мертвым. Вернее, плохо даже не это. Плохо, когда об этом знают люди,
которые тебе нравятся. На той стадии, когда они тебе еще нравятся.
- Так не влюбляйся! - попробовал я выправить положение. - Не будет о чем
страдать! Или еще есть тяжелые моменты?
- Да, - проронил Он нехотя. - Когда горят мертвые огоньки.
И тут я почувствовал, что Он меня отпустил. О, как я несся к автобусной
остановке! Как я врезался в толпу, натужно загружающуюся в желтую коробку. И
как больно меня стукнула по локтю закрывшаяся дверца.


* * *

Вторая встреча случилась поздней осенью, когда выпал снег. Судьба
столкнула нас в переполненном трамвае, где в поисках удобной позы я
развернулся и уперся взглядом в мертвые глаза. Давка была грандиознейшей. Со
всех сторон слышалось недовольное кряхтенье. В воздухе витали невидимые, но
весьма чувствительные разряды агрессии, вот-вот грозившие прорваться в грязный
скандал.
Он улыбнулся. Все той же замкнутой бесстрастной улыбкой.
- Привет, - кивнул я и замер в мучениях, не зная что сказать дальше. Это
форменное издевательство, когда в общественном транспорте сталкиваются два
малознакомых субъекта и силятся завязать разговор. О погоде, о разболевшихся
зубах, об отпуске, о работе. Непереносимое ощущение. Наверное, в душе каждый
из них за эти минуты успевает возненавидить собеседника, но уровень культуры
не дает прервать рассуждения и вновь уткнуться отсутствующим взором в темное
окно, погрузившись в свой мир стремлений и снов. И я усердно скрипел мозгами,
подыскивая тему и страшно ругаясь, что трамвай едет так медленно. При таких
темпах мои муки продлятся еще минут двенадцать.
- А что ты тогда говорил про огни? - вспомнил я фразу, разлучившую нас в
тот весенний день.
- Они горят, - кивнул мой давний знакомец.
- Не вижу, - сказал я, поморщившись. Народ заблаговременно готовился к
выходу и мне приходилось выгибаться дугой, чтобы пропустить чью-то весьма
габаритную фигуру.
- Хочешь посмотреть? - улыбка стала зловещей.
- Конечно, - меня не купишь на театральные штучки.
- Тогда дай руку! - возвестил Он громко, но никто даже не оглянулся, хотя
голос этот внушал больше уважения, чем возмущенные требования кондуктора,
надежно застрявшего на задней площадке. Я оробел беспричинно и протиснул к
нему руку по чьей-то согбенной спине.
Холодные пальцы осторожно дотронулись до моей ладони, а затем цепко сжали
запястье. Я не испугался. У меня в это время года тоже мерзко мерзнут руки.
И вдруг все изменилось. Людей не стало. Вернее, они превратились в смутные
полупрозрачные силуэты. Трамвай, набитый ожившими тенями. Все потеряло краски
и свет. Звуки поглотила оглушительная тишина. Пассажиры растворились в тусклых
сумерках почти погасших фонарей, протянувшихся по салону параллельными
прямыми. Лишь три фигуры остались неизменными.