"Дженет Уинтерсон. Страсть " - читать интересную книгу автора

поддерживала Бурбонов. Неужели одного титула Императора достаточно, чтобы
искренне полюбить человека, которого она ненавидела?
- Анри, он поступает правильно. Стране нужны король и королева. Иначе
на кого же нам равняться?
- На Бонапарта и так можно равняться, король он или не король.
Но так она не могла. А Бонапарт знал, что она не может. Он сел на трон
не из простого тщеславия.
Говоря о родителях, мать питала те же надежды, что и странник на пути к
дому. Думала, они не изменились, за двадцать с лишним лет вся мебель
осталась целой и не сдвинулась с места. Отцовская борода сохранила свой
цвет. Я понимал ее надежды. Мы все в чем-то рассчитывали на Бонапарта.
Время - великий умертвитель. Люди забывают, стареют, им становится
скучно. Когда-то мать рискнула жизнью, сбежав от родителей, а теперь говорит
о них с любовью. Неужели забыла? Неужели время смягчило ее гнев?
Она смотрела на меня.
- Анри, с годами я не стала жадной. Я брала то, что мне давали, и не
спрашивала, откуда оно взялось. Мне нравится думать о них. Хочется любить
их. Вот и все.
У меня вспыхнули щеки. По какому праву я осуждаю ее? Лишаю радости и
заставляю чувствовать глупой и сентиментальной? Я встал перед нею на колени
спиной к огню и прижался грудью к ее ногам. Мать продолжала штопать.
- Ты такой же, какой была я, - сказала она. - Нетерпеливый и
слабосердый.
Дождь шел несколько дней. Та морось, что за полчаса промочит так, что
ливню делать уже нечего. Я ходил по друзьям из дома в дом, мы болтали, а
заодно я помогал им делать уборку и что-то ремонтировать по мелочи. Мой друг
кюре отправился в паломничество, поэтому я оставил ему несколько длинных
писем - именно таких, которые любил получать сам.
Я люблю раннюю темноту. Это еще не ночь. Она дружелюбна. Никто не
боится выходить на улицу без фонаря. Девушки поют, возвращаясь с последней
дойки. Если я выскочу из-за угла, они вскрикнут и погонятся за мной, но
сердца у них не заколотятся. Трудно сказать, чем один вид темноты отличается
от другого. Настоящая темнота плотнее и тише; она заползает между мундиром и
сердцем. Лезет в глаза. Когда мне нужно выйти в ночь, я боюсь не зуботычин
или ножей, хотя за стенами и оградами можно найти и то другое. Я боюсь
Темноты. Идешь и весело насвистываешь - но попробуй простоять на месте хотя
бы пять минут. Постой в Темноте посреди поля или на тропинке, тогда поймешь,
что здесь тебя всего лишь терпят. Темнота заставит тебя умерить прыть. Стоит
сделать шаг, и Темнота сомкнется за твоей спиной. А впереди тебе нет места,
если ты его не завоюешь. Темнота абсолютна. Идти в Темноте - все равно что
плыть под водой; разница лишь в том, что не можешь вынырнуть и сделать вдох.
Когда ночью лежишь без сна, Темнота мягка на ощупь и чуть душновата,
как кротовья шкурка. В деревне полагаются на луну, но когда луны нет, в окне
не видно ни зги. Окно затянуто стеной, залито идеально черной поверхностью.
Не та ли чернота стоит перед глазами слепого? Я всегда думал, что да, но
меня разубедили. Слепой разносчик, постоянно навещавший нас, смеялся над
моими россказнями о Темноте и говорил, что Темнота - его жена. Мы покупали у
разносчика кадушки и кормили его на кухне. В отличие от меня, он никогда не
разбрызгивал похлебку и не проносил ложку мимо рта.
- Я вижу, - говорил он, - но не глазами.