"Элисон Уир. Трон и плаха леди Джейн " - читать интересную книгу автора

Прошло уже три дня и три ночи, и мои немногие силы на исходе. Никогда в
жизни не приходилось испытывать подобной муки. Ни молебны, ни торжественные
службы с просьбами о заступничестве, творимые в Лондоне по приказу короля,
не помогают мне, ибо помочь тут нельзя. Есть только я и боль. Я не помню,
почему я здесь. Я только знаю, что если закричу как можно громче, то кто-то
должен будет избавить меня от этой боли.
Один раз я услышала, как спешно вызванные врачи перешептываются о том,
чью жизнь им сохранять - матери или ребенка. Даже тогда мне было все равно,
хотя один из них предлагал вырезать ребенка из моего чрева. Это не имело
значения, коль скоро означало избавление от боли. Но с тех пор миновали
часы, годы, а я по-прежнему страдаю. Они не исполнили своей ужасной угрозы.
Сейчас ночь. Я едва замечаю темноту за окном. Занавесь отодвинули в
сторону, чтобы впустить свежего воздуха в комнату, которую мои роды
наполнили зловонием. Врачи и женщины окружают мою постель, будто стая
безумцев. Я готова испустить дух, но они мне не позволят.
Повитуха зажимает мне нос носовым платком, посыпанным перцем, что
заставляет меня яростно чихать. Внезапно боли возобновляются, нарастают,
немилосердно уничтожая меня. Не имея сил даже для крика, я открываю рот в
немой гримасе. Что-то происходит, меняется ритм моего тела, непреодолимая
сила побуждает меня толкать, тужиться. Они все торопят меня, умоляют. И я
напрягаюсь, делая одно последнее гигантское усилие, я отталкиваю от себя
боль; моя судьба теперь в моей власти. Потом внутри меня что-то рвется - как
будто разрывает надвое.
- Здоровый, прекрасный принц, ваше величество! - ликует повитуха. Но
мне все равно. У меня одно желание - спать.

Фрэнсис Брэндон, маркиза Дорсетская


Брэдгейт-холл, октябрь 1537 года.

Возгласы, доносящиеся снизу со двора, возвещают о возвращении охотников
и пробуждают меня ото сна. Уже поздний вечер. Должно быть, я проспала
несколько часов. Моего мужа нет. Рядом с кроватью стоит тяжелая дубовая
колыбель, вся выкрашенная яркими цветами, с резным гербом Дорсетов: два
единорога в горностаевых шкурах, скрепленные золотым обручем. Внутри лежит
мое дитя, уже туго спеленутое и спящее крепким сном. Подле колыбели, в
сиянии свечи и пляшущих отблесках огня, сидит няня, миссис Эллен, подрубая
швы на крохотном шелковом чепчике. Вновь закрыв глаза, я слышу
приближающиеся шаги. Все, что угодно, но только не объяснять Генри, моему
мужу, что я снова его подвела.
Но он уже знает. Едва он появляется в комнате, я понимаю это по
выражению его лица. Муж уступчив во многих вещах, но это задевает его
гордость, его достоинство дворянина.
- Девочка, - резко бросает он, - и опять все заново. Не понимаю, почему
Господь так немилостив к нам. Мы регулярно ходим к мессе, мы жертвуем
бедным, мы живем по-христиански. Что еще мы можем сделать?
Я сажусь, благодарная судьбе за то, что роды прошли без разрывов. Лежа
на спине, я неизбежно оказалась бы в невыгодном положении. Даже теперь Генри