"Филлис Уитни. Окно с видом на площадь" - читать интересную книгу автора

чувствуя, как его тепло разливается во мне. Горе, постигшее меня, надолго
оставило меня без тепла. Вид дворецкого, открывшего дверь, заставил меня
снова ощутить холод. Гордо поднятый нос, неподвижная шея... Взгляда,
брошенного на мое траурное одеяние не модного покроя, было ему вполне
достаточно, чтобы заключить, что я не стою его внимания. Он провел меня в
маленькую элегантную гостиную и ушел доложить о моем приходе.
Мне всегда было приятно, когда я имела возможность заглянуть в дома
людей зажиточных. Из-за воспоминаний моей матери и моих собственных о нашем
доме это никогда не приводило меня в замешательство и не вызывало чувства
зависти. Если бы мой отец был жив, я бы выросла в нашем большом, несколько
беспорядочно выстроенном доме в Нью-Джерси, где мой отец был профессором
истории.
Я спокойно осмотрелась вокруг: люстра с подвесками, золоченая
французская мебель, прекрасная живопись. И, конечно, мне все это было
небезынтересно. Мне нравились подобные проявления хорошего вкуса и
элегантности, и ничто в этой маленькой, ярко освещенной комнате не
предвещало той унылой душной атмосферы, которая царила в остальной части
дома. Над каминной полкой из итальянского мрамора висело большое овальное
зеркало в золоченой раме, и я подавила в себе невольное чисто женское
желание встать со стула и посмотреться в него. В конце концов, мне не
хотелось, чтобы меня поймали на том, что я кривляюсь перед зеркалом, и я
достаточно хорошо знала, как выгляжу.
Траур не шел мне. Слишком смуглая кожа, слишком черные волосы. Только
голубизна глаз как-то контрастировала с общим видом несчастья и печали. Свое
платье я делала наспех, за неимением времени не уделив ему столько внимания
и усилий, сколько мне приходилось уделять одежде клиенток моей матери.
Платье было собрано сзади в турнюр, но без свободных складок, которые были в
моде в то время: складки мне не нравились, и я не хотела бы, чтобы они были
на моем платье. Лиф с баской хорошо сидел на мне, линия выреза заканчивалась
полоской белой рюши у шеи, ибо не могла я безоговорочно позволить себе
одеться во все черное. Юбка, как принято, состояла из двух частей, и черная
материя второй, нижней юбки была видна только внизу. В ушах у меня были
небольшие золотые сережки, а на голову я надела старую шляпку моей матери,
маленькую и почти совсем плоскую, чуть сдвинув ее вперед на высоко уложенных
волосах. Черную вуалетку, войдя в дом, я откинула назад.
Я так задумалась, критически, без зеркала, перебирая подробности моего
туалета, что и не услышала, как кто-то вошел в дверь. Я внимательно
рассматривала свои руки в черных перчатках, сжимавшие черный ридикюль, когда
раздался чей-то голос:
- Вы - мисс Меган Кинкейд?
Я моментально поднялась, вспомнив о цели своего визита, и увидела
мужчину, который внимательно смотрел на меня, не отходя от двери. Взглянув
на него, я уже не могла отвести глаз. Редко видела я такие глаза, как у
него: серые, с холодным, оценивающим взглядом. Лицо было скорее приятным, но
угрюмым, темные брови вразлет, высоко зачесанные надо лбом темные волосы.
Нос крупный, с еле заметной кривизной, с внушительной горбинкой, губы полные
или, скорее, были бы полными, если бы не были сжаты так, что рот образовывал
прямую линию. Он выглядел человеком немногим более тридцати, хотя мог быть и
старше. В нем было что-то, безотчетно для меня притягательное, но и
несколько отталкивающее. Гораздо позднее мне пришлось узнать, что Брэндан