"Филлис Уитни. Слезинка на щеке" - читать интересную книгу автора

только Доркас, потому что подуставшая Бет почти все время ехала верхом на
мистере Орионе.

Ступеньки спускались к входу небольшого здания. Доркас его сразу
узнала. Это был музей Акрополя. В залах царила прохладная тишина. Вошедших
обступили мраморные статуи, похожие на уже виденные снаружи. Миниатюрные
копии фриза, который лорд Эльгин по кусочкам вывез в Англию, и которые
Греция хотела вернуть.

Джонни направлялся к самой дальней комнате. Перешагнув порог, Доркас
обнаружила себя стоящей в окружении korai. Хитоны изящными складками
струились с плеч. Искусно вышитые накидки и старательно уложенные прически
еще хранили слегка поблекшие краски. Скульпторам удалось придать их облику
необычайную правдивость. Каждая korai была неповторима. У всех на губах
играла улыбка. Кроме одной.

Джонни молчал. Он ждал. Доркас неотрывно смотрела на korai,
единственную, лицо которой не тронула улыбка. Ее изваяли очень-очень давно,
в золотой век. Может быть, моделью послужила гречанка, красотой которой
любовался сам Перикл. Ее глаза спокойно смотрели на Доркас, как бы молчаливо
приветствуя долгожданную гостью. Доркас казалось, что она слышит голос,
прорвавшийся к ней сквозь толщу столетий.

Неожиданно у Доркас хлынули из глаз слезы. Она закрыла лицо руками,
плечи тряслись от долго сдерживаемых рыданий. Это было ужасно. Доркас ничего
не могла с собой поделать.

"Здесь есть скамейка, давайте посидим", - прозвучал встревоженный голос
Джонни, но Доркас была не в состоянии вымолвить ни слова.

Как объяснишь, что призраки прошлого разом обступили ее, как объяснишь,
что самые дорогие люди - отец и Маркое, - так мечтавшие попасть сюда, не
дожили до этого времени, как объяснишь, что все, что она слышала долгими
вечерами о Греции, вдруг ожило. Что любовь к Джино, любовь, обернувшаяся
сплошным кошмаром, - эта любовь тоже была отчасти причиной ее слез. Джонни
Орион всего этого не знал, и знать не мог.

Джонни не мешал ей выплакаться. Бет испуганно дергала мать за рукав,
пытаясь вернуть ее к реальности. Доркас села на скамейку, пытаясь выдавить
из себя улыбку, совсем не похожую на сдержанные вежливые улыбки korai.

Вытерев слезы, Доркас чмокнула Бет в щеку: "Все уже прошло, детка, не
бойся".

Джонни участливо смотрел на нее. Из-под рыжеватых бровей поблескивали
темно-карие глаза. У Джино глаза были черные, непроницаемые, в них никогда
ничего нельзя было прочесть. А Джонни, напротив, был весь как на ладони, и
взгляд у него был честный и открытый и не таил никаких секретов.

Доркас испугалась, как бы он не подумал, что ее слезы были следствием