"Филлис Уитни. Лунный цветок" - читать интересную книгу автора

такое неприятное чувство, будто мой дом навещает черный ангел.

Марсия восприняла поэтичность образа, и это усилило для нее обаяние
Джерома. Ее мать сказала:

- Ради Бога, забудь его, дорогая. Он слишком стар для тебя. Кроме того,
ни одна женщина в здравом уме не выйдет замуж за ученого. Наука хуже
профессии медика, даже хуже, чем гольф.

- Но ты же вышла замуж за ученого, - сказала Марсия.

Миссис Ванс грустно кивнула:

- Да, и восемь вечеров из каждых семи я не могла сказать, будет ли он к
обеду.

Но Марсия знала, что в ней говорила любовь и что она не поменялась бы
местами ни с одной из женщин. Поскольку Марсия страстно любила отца, Джером
ей казался самым подходящим мужем.

Вначале их семейная жизнь была чудесной. Если ему нравилась ее
молодость, смех и жизнь, то ей нравилась в нем мудрость взрослого. В течение
первого года или около того, она чувствовала, что его тянет к ней так, как
будто она является для него своего рода спасением, как будто в ее объятиях
его ждала безопасность, которую он не мог обрести больше нигде. Она не
понимала, но удерживала его вблизи и строила свою жизнь вокруг него и для
него.

Одно было странно - его нежелание говорить о Японии. Или, по крайней
мере, он говорил о ней поверхностно. Однажды она спросила его, вернется ли
он когда-нибудь туда, и он неожиданно рассердился так, что испугал ее. Но
потом он схватил ее в объятия, и она знала: что бы ни рассердило его, не она
вызвала его гнев.

Однако вскоре после рождения Лори он вернулся в Киото. Сначала Марсия
не придала этому значения. Он мало говорил ей о своей работе - как ее отец
мало говорил о ней своей жене и дочери - но она знала, что его интересуют
эксперименты, в особенности эксперименты одного ученого в Киото. Почему-то
не казалось странным, что он должен вернуться в Японию и продолжить работу,
которую он оставил после смерти ее отца. Он, в конце концов, пошлет за ней,
и она охотно присоединится к нему.

Но он не послал за ней и через несколько месяцев вновь приехал домой
обеспокоенный: он, казалось, не в состоянии был приспособиться к жизни в
Америке. После этого он жил то в Беркли, то в Киото, и с течением времени
продолжительность его пребывания в Японии становилась все больше и больше.
Когда бы она ни собиралась ехать с ним, он категорически возражал против
этого. Она не могла понять причину его отказа и надеялась выяснить ее по
приезде в Японию. С этой надеждой она и заснула.