"Леонид Владимиров. Советский космический блеф " - читать интересную книгу автора

вместо них сидят подставные лица вроде академиков Седова или Благонравова.
Между тем, у меня есть точные сведения, что Королев при жизни не
однажды "бунтовал" против своей анонимности. Он настойчиво просил Хрущева, а
потом и его преемников, чтобы имена творцов космических аппаратов были
преданы гласности. Особый приступ ярости вызвала у Королева история с
академиком Седовым. Вскоре после запуска первого спутника советские хитрецы
решили подсунуть мировому общественному мнению академика Седова в качестве
одной из главных фигур в советских космических запусках. Сделано это было,
однако, не прямо, а характерным для руководителей Советского Союза обходным
маневром.
Когда Седов выехал за границу на какой-то конгресс, там был
осторожненько пущен слух, будто он, Седов, и есть Главный Конструктор. К
Седову бросились с вопросами, а он, как было велено, не отрицал этих слухов
начисто, но и не давал прямых подтверждений. Советские газеты написали:
"Большим вниманием на конгрессе пользовалась советская делегация, особенно
академик Л. И. Седов, которого западная печать называет отцом первого
спутника".
Говорят, что разъяренный Королев немедленно требовал приема у Хрущева и
пригрозил, что уйдет в отставку, если вместо него миру подставят "куклу".
Главный Конструктор настаивал на опубликовании имен всех награжденных
правительственными орденами за запуск спутника. Хрущев не посмел наказать
строптивого конструктора и пошел на компромисс: имена ученых опубликованы не
были, но всякие упоминания о Седове как об авторе спутника прекратились раз
и навсегда.
Возможно, именно тогда пробежала первая трещина в отношениях Хрущева с
Королевым. В дальнейшем эти отношения были неизменно прохладными. Хитрый и
циничный Хрущев имел, однако, отличный способ держать Королева "в узде", не
применяя к нему грубого насилия, как когда-то сделал Сталин. Об этом способе
будет рассказано в последующих главах.
Что касается отношений Королева с Брежневым и Косыгиным, поделившими
между собой должности Хрущева после октябрьского дворцового переворота 1964
года, то отношения эти по-настоящему определиться не успели: Королев умер
через пятнадцать месяцев после того, как Брежнев и Косыгин захватили власть.
Однако не подлежит сомнению, что у Королева появились надежды на лучшее. Он
уговаривал новых властителей сменить "космическую политику" на более
открытую, усилить научный обмен, объявить имена советских "закрытых" ученых.
Известно, что вскоре после захвата власти Брежнев и Косыгин выслушали
обстоятельный доклад Королева о состоянии дел - как в Советском Союзе, так
и в Соединенных Штатах. Королев был предельно откровенен: он прямо сказал,
что советские исследования космоса велись до сих пор не по какой-либо
научной программе, а по принципу "любой ценой раньше американцев", но что
соблюдать этот принцип долго не удастся, так как и по ракетным двигателям и
по электронному оборудованию США далеко впереди. Королев объяснил Брежневу и
Косыгину - людям с техническим образованием, - какими методами по
настоянию Хрущева производился "обгон" американской программы Джемини, и
передают, что оба были поражены (об этих методах я еще расскажу подробно).
Королев сказал, что выпустить человека из корабля в космос, быть может, и
удастся раньше, чем запланировано у американцев, но уже следующий этап
программы Джемини - стыковка двух кораблей на орбите - для Советского
Союза недостижим по крайней мере на ближайшие три-четыре года. Главный