"Виталий Владимиров. Свое время" - читать интересную книгу автора

теплой батареи, которая бурчит и вздыхает, как живая, я боюсь кубиков,
потому что они только притворяются неживыми и ждут, когда я на них нас-
туплю, чтобы вывернуться из-под ноги, и я смеюсь, но к маме не иду, хотя
ужасно хочется упасть в ее протянутые руки.
Сказка моего детства - город Пушкин, Царское Село, малая родина, как
сейчас говорят...
Когда я поступил на работу в отраслевое издательство, то вся моя би-
ография уложилась в три слова: родился, учился, женился.
Свое время... У каждого из живущих и ушедших оно - свое и другого не
было, нет и не будет.

Глава вторая

--===Свое время===--

Глава вторая

Простая история: родился...
От длинных досок пола, выкрашенных бордовой масляной краской, несет
плотным холодом. Зябко вылезать из теплой, согретой за ночь постели, но
любопытство и острое, до замирания души, опасение - а вдруг она исчезла?
вдруг ее унесли черной ночью - пересиливает все. Мгновенно покрываются
гусиной кожей ноги и руки, а тут еще неудача - огромный стул с гнутой
спинкой надо передвинуть - он упирается, недовольно скребется толстыми
ногами по полу, приходится толкать его всем телом, он, нехотя, боком
застревает в ребрах батареи отопления, зато теперь уже просто: сначала
на стул, потом на ледяной подоконник, чтобы сквозь мерзлые узоры стекла
выглянуть в занесенный снегом палисадник. О, радость! - она стоит, за-
вернутая в мешковину, среди поникших, голых, как бы сломленных морозом
вишен, яблонек и груш, и остро торчит ее зеленая вершинка. Она - прише-
лец из другого, неведомого моей памяти пространства - из леса, она -
весталка праздника, его алтарь и жертва.
День, обычный, неяркий зимний день превращается в бесконечную цепь
растянутых лихорадочным ожиданием мгновений, пару раз заглядывает со-
седская тетя Клаша, торопливо проносится обед, разделенный с усталой,
молчаливой матерью, забежавшей до мой с работы, серый свет за окном не-
заметно старится, становится сумеречней, пока глаза не слипаются от
крепкого сна...
Пробуждение от прикосновения маминой руки ужасно - неужели проспал?
Скорей одеваться - штопаные, перештопанные чулочки, короткие, совсем уже
не по росту рубашка и штанишки, валеночки, через плечи крест-накрест
шаль, завязанная на спине узлом. Нас пятеро или шестеро малышей со всей
квартиры, и елка - на всех одна, но для каждого она - своя елка.
Игольчато-колючая, смолисто-пахучая, в блеске мишуры и спиралях разноц-
ветного серпантина, увенчанная зеркально-лазурной звездой...
... и парящие в хвое глазурные самолетики, и серебристые дирижабли,
так удивительно похожие на те, настоящие, охраняющие черное небо военной
поры...
... и хоровод вокруг елки, состоящий только из женщин и детей...
Сказка моего детства.