"Бертон Уол. Высшее общество " - читать интересную книгу автора

которые дали ей стандартный набор основных понятий, которым она следовала
почти механически. Гораздо важнее для нее были люди, с которыми она
встречалась.
Подражая этим людям, вернее, некоторым из них, она выработала свой
стиль. Через два года она говорила и выглядела (в постели и вне ее, что
жизненно важнее) так, как будто она была окружена деньгами и привилегиями
всю свою жизнь и будто она твердо намерена избежать поражения. Она
придумала, как произносить иностранные слова, имена, титулы - Buffet,
Cortina d'Amprezzo, chutzpah - с неизменным американским акцентом, но с
веселой заговорщической улыбкой. Это действовало беспроигрышно, так что
однажды один измученный еврей-драматург пытался говорить с ней на идише
целое утро и предложил ей руку и сердце. Она отказала ему.
Она задумала перебраться в Голливуд. Идея эта зародилась в ней под
влиянием того факта, что три голливудские звезды были либо замужем, либо на
содержании у настоящих американских магнатов: стального короля (она читала
"Тайм" каждую неделю от корки до корки), нефтяного короля со Среднего
Запада, "страстно любящего фарфор, цыплят и суп из розовых лепестков". Все
это она называла "исследованием рынка". Невольничий рынок на Бульваре Сансет
манил ее и жаждал подарить раба для ее цепей. Великий Человек возражал
против ее отъезда. В это время он пытался выманить огромную сумму денег у
банковского консорциума, чтобы поставить новое шоу. Были и другие поводы для
ее поездки: он взял на себя роль практичного, реалистичного, твердо стоящего
на земле, следящего за делами бизнесмена и стал слишком много времени
уделять своей жене. И Сибил поняв, что ее покровитель не догадывается, в
каком щекотливом положении она оказалась, запустила в ход свой план А.
Не было никаких планов В и С, их и не могло быть. Она просто послала
ему прямо домой одну из записей, которую она сделала в первый год их
знакомства. Она начиналась со слов: "Моя кошечка... Царапай, царапай,
царапай меня..."
Вот как Сибил Харпер, урожденная Анна Краковец, позднее - жительница
Шамокина (она научилась отвечать настырным вопрошателям, что "росла под
Филадельфией") и Нью-Йорка попала в Голливуд. И это позволило ей встретить
Ходдинга Ван ден Хорста - не просто удачу, а море, океан, наполненный
рыбками-удачами.
Согласно ее собственным подсчетам (а Сибил никогда не переставала
гордиться своим мастерством), непредвиденная встреча сэкономит полтора года
насыщенной жизни и избавит ее от тактических маневров. Так должно было
случиться, чтобы она попала в Куэрнаваку. Так должно было случиться, чтобы в
Куэрнаваке проживала ее жертва. Ходдингу на роду было написано - висеть
"окороком" в ее "коптильне". Да благословится его благожелательное,
евангелическое, уязвленное виной сердце!
- Дорогой мой, любимый! - сказала Сибил, увидев, как Ходдинг и Пол
приближаются к трем женщинам.
Ходдинг постарался стереть недовольство со своего лица. Он знал, что
его мать была бисексуальна. Он вычислил это с одним из своих докторов
довольно давно. Вследствие консультаций между его психоаналитиком и ее
врачом, Консуэла получила поддержку, приняла свою бисексуальность и стала
потакать своему влечению. И все же Ходдинг не мог до конца примириться с
самой мыслью. Ему было неприятно обнаружить свою мать в обществе Веры, ее
сексуальным партнером, дружески беседующей с Сибил.