"Эдит Уортон. Избранное " - читать интересную книгу автора

обществе, предуказали этот интерес к нравам небольшой группы людей, среди
которых вырос он сам и которые уже уходили со сцены".
Здесь каждое слово можно отнести и к ее собственному творчеству. Роман
нравов занял едва ли не главное место в англоязычной прозе начиная еще с
Джейн Остин. Не притязая на эпический размах, такие романы показывали эпоху
в лице характерных представителей той или иной среды с ее специфической
психологией, понятиями и предрассудками. Уортон унаследовала традицию,
увенчанную блестящими именами. Для нее это был жанр, в котором она достигла
своих вершин.
Она писала нравы, заключавшие в себе бесспорную социальную
характерность. В самом своеобразии мышления и поведения ее персонажей
обозначался известный тип общественного сознания. Уже исчезающий, он и в
прошлом не был самым распространенным. Но в те годы он еще узнавался без
труда в последних своих представителях, которые доживали отпущенный им век
теперь уже в стороне от столбовых дорог американской истории, хотя не так
давно эти люди стояли у ее руля.
Один из своих ранних романов Джеймс озаглавил "Бостонпы", как раз и
имея в виду небольшую общественную группу, которая, на его взгляд, заключала
в себе важнейшие черты американского мироощущения и жизненного уклада. По
аналогии Уортон могла бы назвать любую из лучших своих книг "Ньюйоркцы".
Несомненна родственность их творческих задач: изображая нравы того не
слишком просторного круга, который был ограничен и социально, и даже
географически, оба писателя стремились выявить приметы национального
характера, этики н духовной сущности За частностями должен был возникнуть
образ времени и страны.
Перед читателями Уортон этот образ возникал во множестве зорко
подмеченных подробностей, в будничной однотонности и блестках меркнущего
величия добропорядочного и скучного буржуазного Нью-Йорка первых десятилетий
после Гражданской войны.
В этом мире все казалось выстроенным на столетия, окаменевшим в своей
прочности и рациональности. На деле все было заряжено драматизмом. Порядок
вещей, знакомый Уортон с детства, быстро исчезал под натиском новых
общественных сил, получивших простор в Америке "позолоченного века", как - с
оттенком презрения - охарактеризовал Твен наступившую после 1865 года эпоху
коррупции, вульгарности и диктата нуворишей. Нормы жизни, почитавшиеся
высшим воплощением разума и притязавшие остаться вечным законом,
стремительно расшатывались, обнажая свою изначальную практицистскую природу
и филистерскую узость. Завязывался тугой узел противоречий, конфликтов,
ломающихся судеб, социальных и нравственных катастроф.
Не вняв уговорам ревнителей худосочного эстетического изящества, Уортон
решилась изобразить привычную повседневность с детства ей знакомых
нью-йоркских кварталов "во всем ее прозаизме и убожестве". Так определяла
она впоследствии побуждения, заставившие ее написать "Век наивности" и
другие книги о старом Нью-Йорке. В действительности им были присущи и
поэтичность, и тонкость психологического рисунка, и такая емкость коллизий,
что явно тесны оказываются рамки очеркового жизнеподобия Статичен и
однокрасочен только фон событий, и на таком фоне особенно отчетливо
выступает многозначность ситуаций, сложность характеров, прихотливые оттенки
тональности рассказа - все го, что придает прозе Уортон особую пластичность.
Уроки Джеймса в этом отношении были для нее и впрямь незаменимыми.