"Питер Уоттс, Дэррил Мерфи. Поденка " - читать интересную книгу автора

еще хоть один подобный пример.
Наступила словно растягивающаяся тишина. Он наблюдал, как микроток
плеснул в предлобных долях коры ее головного мозга.
- Став, ты здесь? - спросила она наконец.
- Да, здесь, - тихо рассмеялся наблюдатель, а потом добавил: - Ты же
знаешь, как я тебя люблю?
- Конечно, - легко ответила Джин. - Что бы это ни значило.
Окружающая девочку среда преобразилась; легкое, рефлекторное изменение
для нее, вышибающий дух рывок между странными реальностями для Ставроса. На
краю его зрения вспыхнул фантом, исчезнув, как только взгляд человека
сосредоточился на нем. Свет отражался от миллиона неопределимых граней,
рассеивался, прерываясь мириадами крохотных резких лучиков. Здесь не было
пола, потолка или стен. Никаких ограничений вдоль каких-либо осей.
Джин потянулась к тени в воздухе и уселась на нее, паря.
- Думаю, снова почитаю "Алису в Зазеркалье". По крайней мере хоть
кто-то другой живет в реальном мире.
- Изменения, происходящие здесь, - дело твоих рук, Джин, - сказал
Ставрос. - Это не махинации какого-нибудь бога или автора.
- Знаю. Но Алиса заставляет меня чувствовать себя более...
обыкновенной.
Реальность неожиданно снова сместилась, сейчас девочка сидела в парке,
ну или, по крайней мере, в том, что Микалайдес мог назвать парком. Иногда он
просто боялся спрашивать, осталась ли ее интерпретация окружающего
пространства прежней. Наверху танцевали светлые и темные пятна, небо
становилось бесконечным, а секунду спустя угнетающе близким, даже его цвет
преображался. Большие и маленькие животные, изогнутые желтые линии и формы,
постоянно меняющие окраску оранжевые и бордовые фрагменты. Какие-то
создания, то ли образы из реальности, то ли воплощения математических
теорем, а может, то и другое, виднелись вдалеке.
Видеть глазами Джин всегда было нелегко. Но эти непонятные абстракции
казались малой ценой за чистое удовольствие наблюдать за тем, как она
читает.
"Моя маленькая девочка".
Вокруг нее кружили символы, похоже текст "Алисы в Зазеркалье". Для него
это выглядело полной неразберихой. Несколько узнаваемых букв, случайные
руны, формулы. Иногда они менялись местами, легко изменяясь, проходя сквозь
друг друга, паря вокруг или даже улетая в небеса, подобно множеству темных
бабочек.
Ставрос моргнул и тяжело вздохнул. Если бы он остался здесь подольше,
то у него разболелась бы голова на весь день. Наблюдать за жизнью, текущей с
такой скоростью, было очень трудно.
- Джин, мне надо уйти.
- Дела компании? - спросила она.
- Можно и так сказать. Мы скоро поговорим, любовь моя. Читай.

В физическом пространстве прошло от силы десять минут.
Родители Джинни положили ее тело на специальную кушетку, один из
немногих кусков цельной геометрии, присутствующий в комнате. Все помещение
было практически пустой декорацией. В бутафории не было нужды; ощущения шли
непосредственно в затылочные доли коры головного мозга Джин, вращивались в