"Герман Вук. Это Б-о-г мой [R]" - читать интересную книгу автора

жизни соблюдает дюжину-другую заповедей, можно, видимо, считать вполне
ортодоксальным. Подумать только, это же капля в море: 24 заповеди из
пугающего числа 613.

Все это совершенно не означает, - и я ни в коем случае этого не
утверждаю, - что, усвоив несколько формальных положений, можно полностью
приобщиться к иудаизму и тем самым выполнить все требования Моисеева закона,
чтобы после этого уже со спокойной совестью погрузиться в водоворот
современной жизни. Я лишь утверждаю, что приобщение к иудаизму отнюдь не
требует (как это иной раз по ошибке считают) отказа от современности, не
требует при соблюдении сложных и необычных обрядов забвения всех остальных
человеческих обязанностей, не требует добровольного затворничества и
отречения от жизни.

Заблуждение Виленского Гаона

Рассказывают, что как-то раз к магиду из города Дубно - знаменитому
проповеднику восточноевропейского гетто - обратился прославленный мудрец,
которого звали Виленский Гаон, и попросил сказать, в чем он, по мнению
магида, заблуждается. Магид хотел уклониться от ответа, но Гаон настаивал, и
тогда магид сказал:

- Ну что ж! Ты самый благочестивый человек нашего времени. Дни и ночи
ты посвящаешь своей науке, ты отгородился от мира книжными полками,
рассуждениями ученых мудрецов. Ты достиг вершин святости. Но как ты этого
достиг? Пойди на рыночную площадь, Гаон, и побудь среди других евреев. Узнай
их труд, их житейские тяготы, их развлечения. Иди в мир, услышь слова
неверия и безбожия, которые слышат все остальные люди, и прими на себя те
удары, которые принимают на себя они. Подвергни себя тем испытаниям, которым
подвергается каждый еврей. И вот тогда-то мы увидим, останешься ли ты после
этого Виленским Гаоном.

Говорят, что Гаон, услышав это, не выдержал, потерял самообладание и
заплакал.

Зримая цель нашего Закона заключается в том, чтобы дать нам силы жить
среди людей и сохранять в то же время высокую веру, не противопоставляя ее
своим повседневным мыслям. Монах или лама уходят от мира, дабы сохранить
ясность своего религиозного миросозерцания. Наша же вера учит нас оставаться
в мире, посвятив свою жизнь Б-гу. Разумеется, это делает нашу жизнь более
трудной и беспокойной. Мы никогда не можем подчиняться нашим сиюминутным
порывам и всецело следовать моде Все наши светские стремления постоянно
поверяются нашим Законом. Ветры доктрин и теорий дуют то туда, то сюда,
преходящие причуды появляются и исчезают, и мы, даже будучи сами захвачены
вихрями этих доктрин и прихотей, все же как бы наблюдаем за ними со
спокойной иронией, позволяющей нам противостоять этой суете. Наши
религиозные идеи постоянно сталкиваются с каждодневной житейской суетой и
здравым смыслом. И чтобы противостоять этой суете, в Законе должно быть
нечто устойчивое,