"Герман Вук. Это Б-о-г мой [R]" - читать интересную книгу автора

форменное предательство по отношению к своим коллегам. Но с течением времени
я поднял, что в театре иначе и не бывает. Репетиционное напряжение может
привести к полному провалу спектакля и к триумфальному успеху, но и в том и
в другом случае - это обычное состояние закулисной жизни, а вопли отчаяния
- самый нормальный тон. Поэтому я, хотя и скрепя сердце, все же уходил из
театра в пятницу днем и возвращался туда в субботу вечером. И что же? Ничего
трагичного за это время не происходило. Когда я возвращался в театр, я видел
ту же суматоху и слышал те же вопли отчаяния. Одни мои пьесы имели успех,
другие проваливались, но ни то, ни другое ни на йоту не было связано с тем,
соблюдал я субботу или не соблюдал.

Представьте себе театр в пятницу днем: полупогашенные огни, неубранные
чашки из-под кофе, раскиданные повсюду листы с текстом ролей, орущие рабочие
сцены, замученный режиссер, рвущий на себе волосы продюсер, задерганные
артисты, оглушительный треск пишущих машинок и густой табачный дым. И
покинув этот бедлам, я возвращаюсь домой. Кажется, будто вернулся с войны.
Жена и дети, о которых я, в ужасе думая о неизбежном грядущем провале,
совсем было забыл, - жена и дети меня ждут;

они с иголочки одеты и выглядят нарядно и привлекательно. Мы садимся за
празднично накрытый стол, на нем - цветы и все, что положено в шабат:
горящие свечи, румяные халы, фаршированная рыба, искристое вино в сверкающем
дедовском хрустале. Я благословляю детей, как положено, и мы вместе негромко
поем мелодичный субботний гимн. В беседе мы не касаемся театральной
нервотрепки, которая чревата провалом моей пьесы. Мы с женой продолжаем
разговор, который прервали, когда я уходил из дома. Шабат - это день, когда
принято задавать вопросы, и мои сыновья спрашивают меня обо всем, что их
интересует. На столе появляются Танах, энциклопедия, географический атлас.
Мы говорим об иудаизме, и ребята задают довольно каверзные вопросы о Б-ге, и
мы с женой отвечаем, как умеем. Для меня все это - словно возвращение в
волшебный чертог покоя и мира.

Точно так же проходит и субботний день. Ребята чувствуют себя в
синагоге как дома, им там нравится - им нравится даже то, что рядом с ними
родители. В будни учеба, работа, а особенно мои репетиции и премьеры не дают
нам возможности часто встречаться. В субботу мы всегда вместе, и они это
знают. Они знают, что в этот день я не работаю, и у моей жены тоже нет
никаких дел. Это их день. Это и мой день. Телефон не звонит. Я могу думать,
читать, гулять или просто ничего не делать. Шабат - это оазис спокойствия.
А когда наступает вечер, я снова окунаюсь в водоворот бродвейской
театральной жизни. И часто именно после субботы я вношу в пьесу лучшие
поправки (а такая литературная хирургия не прекращается до премьеры). Как-то
в субботний вечер мой продюсер мне сказал:

- Не завидую вашей религии, но завидую вашему шабату.

Я так подробно описываю, как мы проводим субботу, потому что хочу,
чтобы читатель понял, чем был этот день для наших предков. В такой
счастливой группе людей, как американское еврейство, которое полностью
наслаждается благами жизни и живет в очень беспокойном мире, переход от