"Герман Вук. Это Б-о-г мой [R]" - читать интересную книгу автора

очистить, всю посуду, которой целый год пользовалась семья, запирают в шкаф
и вместо нее достают особую, дорогую посуду, которую хранят специально для
Пасхи.

Уничтожение квасного и употребление в пищу мацы - лепешек, испеченных
из муки без дрожжей - это главные символы Пасхи. Все это накладывает
заметный отпечаток на жизнь семьи. Дети, когда они вырастут, никогда не
забудут, как они вместе с отцом в канун Пасхи обходили со свечами комнату за
комнатой, разыскивая остатки квасного, чтобы их сжечь (иногда эти остатки
квасного мать, которая уже давно очистила весь дом, специально подкладывает
в несколько мест, чтобы отцу и детям было что найти). Исчезновение хлеба и
появление на столе необычных сухих лепешек знаменует начало Пасхи. А то, что
приходится на целую неделю отказаться от многих привычных продуктов,
усиливает ощущение необычности этой недели.

Если бы значение пасхальной символики можно было до конца логически
объяснить, как развязку детективного романа, символика утратила бы
поэтическое очарование. Однако мы попытаемся все же высказать некоторые
догадки о том, что именно, возможно, означает тот или иной символ. Мы видим,
что переход от обыкновенного хлеба, который мы постоянно едим, к сухим
лепешкам знаменует собой переход от рабства к свободе. В Пасху евреи
отказываются от мягкого хлеба, приготовленного на дрожжах, и целую неделю
едят плоскую жесткую мацу, испеченную из муки на воде. Агада называет мацу
"хлебом бедняков, который отцы наши ели в Египте" во время первой Пасхи в
ночь Исхода.

Хлеб свободы - сухой хлеб. Контраст между хлебом и мацой, возможно,
символизирует контраст между изобильной нильской цивилизацией, которую евреи
покинули, и безрадостной, бесплодной пустыней, куда они пришли, чтобы из
сборища людей стать нацией. Как рассказывается в Танахе, евреи жаловались
Моисею, что они не могут забыть о мясе, огурцах и луке, которыми их кормили
надсмотрщики во владениях фараона Рамзеса. Конечно, там были в их жизни и
неприятные моменты, например, когда их стегали кнутом. Но память об ударах
кнута испарилась быстрее, чем в сухом воздухе пустыни зажили на спинах
рубцы, а остались лишь воспоминания о сытости и безопасности.

Экономисты знают, что в отличие от того, что принято думать, рабы в
действительности работают мало и не тяжело. Жизнь при рабовладельческой
цивилизации течет вяло и неторопливо. Мы до сих пор сталкиваемся с
рецидивами такого образа жизни на нашем американском Юге. Лиши человека его
неотъемлемых гражданских прав - и он станет ленивым, тяжелым на подъем,
неинициативным, хитрым и чрезвычайно изобретательным в искусстве отлынивания
от работы и от какой-либо ответственности. Это - естественная человеческая
реакция, и никакой кнут не сумеет ее изменить. Ее вообще ничто не сумеет
изменить. Кнут может только подстегнуть раба, который случайно споткнулся, и
заставить его двигаться по инерции тем же медлительным шагом, каким
двигаются его собратья. Ничего больше кнут сделать не может. Раб, нищий и
униженный, живет как рабочий скот, но жизнь раба не тяжела и для людей,
лишенных гордости и достоинства, даже не так уж неприятна. То поколение
евреев, которое Моисей увел в пустыню, в критические моменты снова и снова