"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

говорил, я слышал только одну фразу:
- Я сделаю все, что могу, ваша честь!
Мне было больно смотреть, как мать плачет, а отец смеется, и я был рад,
когда мы наконец вышли на солнечную улицу. Дома мать снова плакала,
жаловалась на судью, который поверил отцу, - где же справедливость? После
сцены в суде я старался забыть отца; я не ненавидел его, я просто не хотел
о нем думать. Часто, когда у нас было нечего есть, мать просила меня пойти
к отцу на работу и попросить у него хоть доллар, хоть несколько центов...
Но я ни разу не ходил к нему. Я не хотел его видеть.
Мать заболела, и с едой стало совсем худо. Теперь мы голодали
по-настоящему. Иной раз соседи делились с нами своими крохами, присылала
доллар-полтора бабушка. Была зима, я каждое утро покупал на десять центов
угля на складе и нес его домой в бумажном пакете. Я не ходил в школу и
ухаживал за матерью, но потом приехала бабушка, и я снова стал учиться.
Вечерами велись долгие невеселые разговоры о том, что надо бы нам жить
с бабушкой, но из этих разговоров так ничего и не вышло. Наверное, не было
денег на переезд. Отец разозлился, что его вызвали в суд, и теперь совсем
не хотел нас знать. Мама с бабушкой без конца шептали друг другу, что эту
женщину надо убить, разве можно разрушать семью? Меня раздражали
бесконечные разговоры, которые не приводили ни к чему. Пусть бы кто-нибудь
согласился убить моего отца, запретил нам произносить его имя, предложил
нам переехать в другой город! Но от бесконечных надрывающих душу
разговоров никакого толку не было, и я старался как можно меньше бывать
дома, на улице мне было куда легче и проще.
Мы не могли наскрести денег, чтобы заплатить за развалюху, в которой
жили: те несколько долларов, что бабушка оставила нам перед отъездом, были
давно истрачены. В отчаянии, еще совсем больная, мать пошла просить помощи
в благотворительные учреждения. Она нашла приют, куда согласились взять
меня и брата при условии, что мать будет работать и вносить небольшую
плату. Мать не хотела расставаться с нами, но выбора у нее не было.
Дом, в котором помещался приют, был небольшой, двухэтажный. Он стоял в
саду, а за садом начинался луг. Однажды утром мать привела нас туда к
высокой строгой мулатке, которая сказала, что ее зовут мисс Саймон. Я ей
сразу понравился. У меня же при виде ее от страха язык прилип к гортани. Я
боялся ее все время, что прожил в приюте, до самого последнего дня.
Детей было очень много, и шум здесь всегда стоял такой, что можно было
оглохнуть. Дневной распорядок я понимал плохо и так до конца в нем и не
разобрался. Голод и страх не оставляли меня ни на минуту. Кормили нас
скудно и всего два раза в день. Перед сном давали по ломтику хлеба с
патокой. Дети были угрюмые, злые, мстительные, вечно жаловались на голод.
Обстановка была тяжелая, нервная, ребята ябедничали, подсиживали друг
друга, и в наказание нас лишали еды.
Приют был бедный, машин для стрижки газонов у него не было, и нас
заставляли рвать траву руками. Каждое утро после завтрака, который мы
проглатывали и оставались такими же голодными, как были, кто-нибудь из
старших ребят вел нас в сад, и мы рвали траву, стоя на коленях. Время от
времени появлялась мисс Саймон, проверяла, кто сколько травы нарвал, и в
зависимости от этого ругала нас или хвалила. От голода и слабости у меня
часто кружилась голова, я терял сознание и падал на землю, потом приходил
в себя и с тупым изумлением смотрел на зеленую траву, ничего не понимая,