"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

Прошло какое-то время, и мать объявила, что мы снова уезжаем,
возвращаемся в Уэст-Элену. Она устала от религиозных обрядов, которые так
строго соблюдались в бабушкином доме: пять раз в день, а то и больше,
семья собиралась на молитву, никакого послабления здесь бабушка не
допускала; она требовала, чтобы все ложились спать с заходом солнца и
вставали с рассветом, до одурения читали вслух Библию; каждый раз, сев за
стол, нужно было непременно возблагодарить господа, субботу она считала
священным днем отдохновения, и никто в ее доме не смел в этот день
работать. А в Уэст-Элене мы сами будем хозяева в своем доме - после того,
как бабушка столько месяцев подряд пеклась о спасении наших душ, эта
перспектива нас очень привлекала. Конечно, я был рад путешествию. Мы снова
сложили вещи, простились с родными, сели в поезд, и он привез нас обратно
в Уэст-Элену.
Жилье мы сняли в домишке возле сточной канавы, в нем было всего две
квартиры. Крысы, кошки, собаки, гадалки, калеки, слепые, проститутки,
торговцы, сборщики квартирной платы, дети - всем этим буквально кишел наш
квартал. Против нашего дома находилось огромное депо, где мыли и
ремонтировали паровозы. Здесь день и ночь шипел стравливаемый пар, гулко
клацала сталь, звонил колокол. Все заволакивали клубы дыма, сажа летела в
дом, попадала на простыни, в еду; воздух был пропитан запахом мазута.
Босые, с непокрытой головой, мы часами простаивали с братишкой в толпе
таких же, как мы, соседских ребятишек-негров, наблюдая, как рабочие
залезают в огромную черную топку паровоза, поднимаются на крышу, копошатся
под колесами. Когда никто не видел, мы забирались в будку машиниста,
кое-как дотягивались до окошка и глядели вдаль, представляя себе, что мы
уже выросли и стали машинистами, и вот сейчас ведем огромный состав, ночь,
гроза, а нам надо во что бы то ни стало доставить пассажиров домой целыми
и невредимыми.
- Ту-ту-ту-у-у-у! - гудели мы.
- Динь-дон! Динь-дон! Динь-дон!
- Пых-пых-пых! Пых-пых-пых!
Но самое большое удовольствие доставляла нам сточная канава: мы
извлекали из нее разбитые бутылки, консервные банки с множеством крошечных
рачков, ржавые ложки, какие-то железки, стертые до основания зубные щетки,
дохлых кошек и собак, даже мелкие монетки. Из деревянных коробок из-под
сигар мы мастерили кораблики, приделывали к ним колеса, привязывали
веревку и пускали по воде. И чуть не каждый вечер отцы наших приятелей
выходили к нам, снимали башмаки и сами принимались мастерить кораблики и
пускать по воде.
Мать и тетя Мэгги нанялись к белым стряпать, и, пока они работали, мы с
братишкой могли бродить где нам вздумается. Уходя, они оставляли нам по
десять центов на завтрак, и все утро мы строили планы и мечтали, что же мы
на них купим. Часов в десять-одиннадцать мы отправлялись в бакалейную
лавку на углу - хозяин ее был еврей - и покупали на пять центов имбирного
печенья и бутылку кока-колы, именно так, по нашим представлениям,
следовало завтракать.
Я раньше никогда не видел евреев, и владелец бакалейной лавчонки на
углу страшно интересовал меня. Мне до сих пор не доводилось слышать
иностранную речь, и я подолгу торчал у двери, ловя странные звуки, которые
доносились оттуда. Все негры в округе ненавидели евреев - не потому, что