"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

набирал силу, креп, никем не направляемый, не контролируемый. О чем только
мы тогда не говорили, что только не занимало наш проснувшийся ум: деньги,
бог, любовь, цвет кожи, война, самолеты, машины, поезда, плавание, бокс...
Легенды одной негритянской семьи передавались другой, передавались и
обогащались народные традиции. Складывалось наше отношение к жизни, что-то
мы принимали, что-то отвергали; рождались идеи, они проходили проверку,
отбрасывались или расширялись, уточнялись. Но вот наступал вечер. Бесшумно
носились летучие мыши, в траве трещали цикады, квакали лягушки. Одна за
другой зажигались звезды, выпадала роса. Вдали появлялись желтые квадраты
света - в домах зажигали керосиновые лампы. И наконец из-за пустыря или с
улицы раздавался долгий протяжный крик:
- Эээээээээй, Дээээээйви!
Мы встречали призыв веселым смехом, но не отвечали.
- Загоняют скотину по домам.
- Чего ж ты не идешь, баран, тебя кличут.
Опять раздавался смех. Тот, кого звали, неохотно отделялся от нас.
- Эээээээй, Дэээээйви!
Но Дэйви матери не отвечал: это значило бы признать свою зависимость.
- Знаете, что делают фермеры с картошкой? Нет? Ну так узнаете!
- Как?
- Вот зарою вас в землю, а потом выкопаю.
Дэйви медленно плелся домой под наши смешки. Мы снова принимались
болтать, но одного за другим звали домой - накачать воды из колонки,
сбегать в зеленную лавку, в магазинчик купить продуктов на завтра,
наколоть лучин для растопки.
По воскресеньям, если рубашки у нас были чистые, мать вела нас с братом
в воскресную школу. Мы не возражали, поскольку ходили в церковь не для
того, чтобы приобщаться к господу и постигать его пути, а чтобы
встречаться с товарищами по школе и продолжать свои нескончаемые разговоры
на всевозможные темы. Некоторые библейские истории были в общем даже
интересны, но мы их переиначивали на свой лад, подгоняли к нашей уличной
жизни, отбрасывая все то, что ей не соответствовало. Той же обработке мы
подвергали церковные гимны. Когда проповедник выводил:

Добро, ты бесконечно и прекрасно...

мы перемигивались и тихонько вторили:

Кобель сбил бабу с ног - ужасно!

Мы уже были большие, и белые ребята нас боялись, к тому же между нами
стали складываться те самые отношения, которые испокон веку существуют
между белыми и неграми, будто других и быть не могло, будто они были у нас
в крови или мы впитали их с молоком матери. Все то страшное, что мы
слышали друг о друге, все дикие проявления вражды и ненависти, порожденные
условиями нашего существования, всплыли теперь на поверхность и направляли
наши поступки. Границей у нас служило паровозное депо, и по молчаливому
уговору белые ребята держались по свою сторону, а мы - по свою. Если белый
мальчишка оказывался на нашей стороне, мы забрасывали его камнями, если мы
забредали на их сторону, доставалось нам.