"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

- Будешь еще ругаться?
- Я хочу домой.
- Надевай рубашку.
Я повиновался.
- Я хочу домой, - снова повторил я.
- Твой дом здесь.
- Я хочу в Джексон.
- У тебя нет дома в Джексоне.
- Я хочу к маме.
- Хорошо. - Он смягчился. - Я отправлю тебя домой в субботу. - Он
смотрел на меня с недоумением. - Где ты научился так ругаться?
Я смотрел да него и ничего не отвечал; в моей памяти замелькали одна за
другой жалкие лачуги, в которых я жил, и от этого я чувствовал себя еще
более чужим в этом доме. Как мог я объяснить ему, что ругаться я умел
прежде, чем научился читать? Как мог я сказать ему, что в шесть лет я уже
был пьяницей?
Когда утром в субботу он повел меня на вокзал, меня мучила вина, я не
мог посмотреть ему в глаза. Он дал мне билет, и я поспешно поднялся в
вагон. Поезд тронулся, я неловко помахал ему в окно на прощанье. Вот уже
его больше не видно, и тут меня охватила слабость. Из глаз полились слезы.
Я прислонился к спинке сиденья, закрыл глаза и проспал всю дорогу до
Джексона.


Я обрадовался, увидев мать. Ей стало гораздо лучше, хотя она еще не
поднималась с постели. Доктор советовал сделать вторую операцию, может,
после нее она совсем поправится. Но я волновался - зачем еще одна
операция? Я уже пережил столько несбывшихся надежд, что хотел оградить от
разочарования мать. Все мои чувства подавлял теперь страх, и я их никому
не открывал. Я уже начал понимать, что чувствую совсем не так, как другие,
и старался никого не пускать себе в душу.
В школе я учиться не стал. Я играл один на заднем дворе, кидал
резиновый мяч о забор, рисовал старым ножом в мягкой глине, читал книги,
которые удавалось найти в доме. Я мечтал скорее вырасти и стать на ноги.
Из Картерса приехал дядя Эдвард и повез мать на операцию в Кларксдейл;
в последнюю минуту я настоял, чтобы взяли и меня. Я быстро оделся, и мы
отправились на вокзал. Всю дорогу я сидел мрачный, боясь поднять глаза на
мать, мне хотелось вернуться и хотелось ехать с ними. Но вот и Кларксдейл,
мы сели в такси и поехали к доктору. Мать держалась мужественно,
улыбалась, шутила, но я знал, что она, как и я, боится операции. В
приемной у доктора я вдруг с необыкновенной остротой осознал, что мать
никогда больше не поправится. Наконец вышел доктор в белом халате,
поздоровался со мной за руку, пригласил мать в кабинет. Дядя Эдвард ушел
хлопотать насчет палаты и сиделки. Во мне что-то сломалось. Я ждал, ждал и
ждал. Прошло несколько часов. Наконец в дверях появился доктор.
- Ну, как мама?
- Прекрасно, - сказал он.
- Она поправится?
- Это будет ясно через несколько дней.
- Можно мне сейчас ее повидать?