"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

его за эти надежды и хотелось поскорее от него уйти. Наконец он отпустил
меня, прошептав:
- Мы с тобой как-нибудь еще поговорим.
Прихожане глядели на меня во все глаза. Я сжал кулаки. Все во мне
клокотало, а бабушка сияла счастливой, простодушной улыбкой. Ведь она жила
в постоянном ожидании чуда, вот почему и произошло это недоразумение. И
она рассказала о "чуде" всем, кто был в церкви, и все теперь знают, даже
жена пастора! Вон они все стоят и шепчутся, и на лицах их изумление и
восторг. Если бы я в эту минуту поднялся на кафедру и стал говорить, я,
может быть, увлек бы их всех за собой, может быть, я пережил бы тогда миг
своего величайшего торжества!
Бабушка подбежала ко мне, плача от радости, крепко прижала к груди. И
тут меня словно прорвало, я накинулся на нее с упреками: она не поняла
меня, она ошиблась! Наверное, я говорил слишком громко и резко - вся
церковь собралась вокруг нас, - потому что бабушка вдруг отпрянула, ушла в
дальний угол и вперила оттуда в меня холодный, остановившийся взгляд. Я
был раздавлен. Подошел к ней, хотел объяснить, как все было.
- Зачем, зачем ты мне это сказал? - проговорила она срывающимся
голосом, и я понял, как велико ее горе.
До самого дома она не проронила ни слова. Я шел рядом, встревоженно
заглядывая в ее старое, усталое белое лицо, я видел морщинистую шею,
черные ждущие глаза в глубоких глазницах, сухонькое тело и думал, что ведь
я лучше ее понимаю, зачем нужна человеку религия, как стремится
человеческое сердце к тому, чего нет и никогда не будет, как жаждет
человеческий дух вырваться за узкие пределы, поставленные неумолимой
жизнью.
Мне удалось убедить бабушку, что я не хотел ее расстраивать, и она
ухватилась за это проявление заботы о ней, чтобы еще раз попытаться
обратить мое сердце к богу. Она плача уговаривала меня молиться, молиться
по-настоящему, горячо, со слезами...
- Бабушка, не требуй с меня обещания, - попросил я.
- Нет, обещай мне, ради спасения своей души обещай, - настаивала она.
Я дал ей обещание, я должен был как-то искупить свою вину за то, что
выставил ее нечаянно перед всей церковью на посмешище.
Каждый день я поднимался к себе в комнату, запирал дверь, становился на
колени и пытался молиться, но ничего путного придумать не мог. Однажды я
вдруг увидел, до чего все это глупо, и прямо на коленях громко
расхохотался. Нет, я не могу молиться и никогда не смогу, нечего и время
терять. Но я скрыл от всех свою неудачу. Я был уверен, что, если у меня
когда-нибудь что-нибудь и выйдет с молитвой, слова мои бесшумно взлетят к
потолку и тихо опустятся на меня, как пух.
Попытки молиться изводили меня, отравляли жизнь, я горько жалел, что
дал бабушке обещание. Но потом я сообразил, что можно прекрасно проводить
время у себя в комнате и не молясь, часы теперь летели как минуты. Я брал
Библию, бумагу с карандашом и словарь рифм и принимался сочинять тексты
гимнов. В оправдание себе я говорил, что, если мне удастся сочинить
хороший гимн, бабушка, может быть, простит меня. Но даже это мне не
удалось, святой дух упорно не желал осенить меня...
В один прекрасный день, придумывая, как бы убить время, отведенное для
молитвы, я вспомнил многотомную историю индейцев, которую читал в прошлом