"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

году. Ага, теперь я знаю, чем заняться: напишу-ка я рассказ об индейцах.
Так, кто же у меня будет герой? Ну, скажем, девушка-индианка... Я стал
описывать девушку, прекрасную и молчаливую, она сидела одна на берегу
тихой реки под сенью вековых деревьев и ждала... Ей предстояло выполнить
какую-то тайную клятву; что делать с этой девушкой дальше, я не знал и
потому решил: она должна умереть. Вот она медленно поднимается с камня и
идет к темной воде, лицо ее непроницаемо и величаво, она ступает в реку и
идет, погружаясь все глубже, вот вода ей уже по грудь, по плечи... вот она
закрыла ее с головой; Даже умирая, девушка не издала ни стона, ни вздоха.
"Спустилась ночь и тихо поцеловала зеркальную гладь подводной могилы.
Стояло безмолвие, лишь одиноко шелестела во тьме листва вековых деревьев",
- написал я и поставил точку.
Я был в ужасном волнении. Перечитал рассказ и почувствовал, что в нем
многого не хватает, нет сюжета, действия, есть только настроение, тоска,
смерть. Но ведь я никогда в жизни ничего не сочинял, может быть, рассказ и
плохой, но он уже есть, существует, и создал его я... Кому его показать?
Родным? Ни за что - они подумают, что я рехнулся. Прочту молодой женщине,
которая живет по соседству. Когда я к ней пришел, она мыла посуду. Я взял
с нее клятву, что она никогда никому не расскажет, и стал читать свой опус
вслух. Когда я кончил, она глядела на меня со странной улыбкой, изумленно
и озадаченно.
- А зачем это? - спросила она.
- Просто так.
- Для чего ты это написал-то?
- Захотелось.
- Но кто тебя научил?
Я гордо вскинул голову и сунул рукопись в карман со снисходительной
усмешкой - дескать, подумаешь, я каждый день такие рассказы пишу, это
проще простого, надо только уметь. Но вслух ответил тихо и смиренно:
- Никто не научил. Сам придумал.
- И что ты с ним будешь делать?
- Ничего.
Бог ее знает, что она подумала. Для людей, которые меня окружали, не
было врага злее, чем сочинительство, желание выразить себя на бумаге. И я
до конца своих дней не забуду оторопелое, изумленное лицо молодой женщины,
когда я кончил читать свой рассказ и посмотрел на нее. Ее неспособность
понять, что же я такое сделал и чего я хочу, вознаградила меня за все.
Когда я потом вспоминал, как ошарашило ее мое произведение, я радостно
улыбался, сам не зная чему.



5

Я почувствовал, что снова могу дышать, жить, словно я вышел из тюрьмы
на свободу. Мистический страх исчез, и я вернулся к обычной жизни, которая
с каждым днем увлекала меня все сильнее. Я перестал мучительно размышлять,
не пытался больше молиться, а играл с ребятами, дружил и с мальчиками и с
девочками, свободно чувствовал себя в компании, жил ее интересами,
удовлетворял свою жажду бытия, жажду жизни.