"Инок Всеволод. Начальник тишины (Повесть-притча для потерявших надежду) " - читать интересную книгу авторакакого-то парня и захлопнула дверь. Парень стоял почти посередине комнаты,
спиной к Василисе, и беспомощно мял руки. Василиса бегло осмотрела его со спины. Ее взгляд упал на завиток русых волос выбившихся из-за розового уха. "Вот сюда, за ухо, ударь его", - оглушил Василису внутренний голос. Но это не был ее голос. "Чей это знакомый противный голос?" - подумала она. "Ударь его ножом за ухо, под завиток", - настаивал голос. "Это голос Князя! - догадалась Василиса. - Я что, с ума сошла?!". - Будь ты проклят, Князь! Будь проклят! - зашептала она голосом, полным ненависти, и со всей силы ударила ножом по стене, к которой прижималась спиной. Лезвие хрустнуло и со звоном упало на пол. Влас вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла она (!), та самая Василиса, которую он хотел увидеть, которой он жаждал рассказать про Гостя. "Бывает же такое, - думал Влас. - Как будто мое воображение материализовалось. Я такой ее и представлял. Прямые волосы вороньей масти до плеч. Ахматовская челка, наполовину скрывающая высокий лоб. Небольшой прямой нос правильной формы. Глубокие миндалевидные глаза цвета спелой черники. Тонкие изогнутые брови. Белая с нежной синевой кожа. Лет двадцать или немного больше. Она!". Пораженный внешностью Василисы, Влас словно забыл про нож в руке девушки. - Ну, что уставился?! - грубо бросила Василиса, - давай, делай то, зачем пришел. "Надо же, - мысленно недоумевал Влас, - я даже голос угадал! Низкий, бархатный...". Влас поднял с пола сломанное лезвие, покрутил его в руке и обратился к - Это что, made in China? - Нет, Тайвань... - Одно и то же. Это для детской коллекции ножички, а не для дела. - Тебе-то откуда знать, поэт? - огрызнулась Василиса, а сама настороженно подумала: "Небось, точно маньяк". Потом она прошла мимо Власа, закинула рукоятку ножа в угол комнаты и села на кровать. Влас подошел к стене, около которой до того стояла Василиса, опустился на корточки, как некогда Гость в камере смертников, и спросил: - Слушай, чего это вы сегодня все меня поэтом называете? - Скажи - нет? Небось про какую-нибудь прекрасную незнакомку и про сердечные страсти-мордасти пишешь стишки? Пишешь ведь? - Да, нет. Я уже давно стихов не пишу. Лет в пятнадцать писал, а сейчас-то мне уже тридцать два. - Ну и что же ты писал? - Хочешь, прочту? - Это ты сам как хочешь. Твое время идет. Ты платишь. - Вот было у меня такое: Извините, люди, я не к вам спешил. Вы ж никто великого в жизни не свершил. Мне не нужно тихого счастья у огня. Нужно очень дикое счастья для меня. - Прямо, Бальмонт, - сказала Василиса более мягким тоном, чем прежде. - Правда, когда я в зоне был... - А ты и в зоне был? |
|
|