"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Мой малыш" - читать интересную книгу автора

Пэлем Грэнвил Вудхауз

МОЙ МАЛЫШ

Перевод Н.Трауберг,2000 г
Издательство "ЭСКМО"
OCR and Spellсheck Chemik


Трутни спорили о том, имел ли Бинго нравственное право притащить своего
младенца в клуб и поить его молоком прямо в курилке. Трутень с темными
кругами под моноклем и под невооруженным глазом полагал, что после тяжелой
ночи такие зрелища опасны. Другой, помилосердней, возразил, что
Литтлу-сыну все равно придется когда-то вступать в клуб, и лучше его
подготовить. Третий считал, что надо предупреждать заранее, ручаясь при
этом за сохранность шляп, пальто и зонтиков.
- Очень уж у него подозрительный вид, - пояснил он. - Что называется,
преступная внешность. Вылитый Эдвард Робинсон.
Четвертый Трутень, всегда все знавший, сумел пролить свет на эту тайну.
- Да, - сказал он, - Алджернон Обри - не подарок, но Бинго уверяет, что он
совершенно безопасен. Визит в наш клуб - знак благодарности. Если бы не
этот младенец, еще одна семейная драма буквально потрясла бы мир.

Когда брак Бинго Литтла с Рози М. Бэнкс был благословлен потомством и
Алджернон Обри появился на лондонской сцене, отец его (сказал Трутень)
откликнулся так, как откликнулись бы и вы. Знакомясь с младенцем, он
произнес: "Ой" - и долго не мог прийти в себя.
Отеческая любовь продержалась лишь потому, что у Бинго было изображение
его самого в том же возрасте, и выглядел он примерно как разбитое яйцо.
Отсюда он вывел, что и такой ребенок может постепенно превратиться в
изящного бульвардье с тонкими чертами лица.
Тем не менее, обнаружив, что в очередных бегах участвует лошадь по кличке
Страшила, он с горя поставил на нее десять фунтов. Склонный к суеверию, он
подумал, не для того ли послан в мир этот младенец.
Лошадь проиграла. Десятка, брошенная к ее копытам. была последней, а это
означало, что надо месяц обходиться без коктейлей, сигарет и всех тех
излишеств, которые тонкой натуре важнее, чем хлеб насущный.
Просить у жены не стоило. Уезжая на курорт, где мать принимала морские
ванны, Рози недвусмысленно приказала на бегах не играть. Значит, деньги
следовало добыть из другого источника. Как всегда в таких случаях, мысли
злосчастного мужа обратились к Пуффи Проссеру. Тот был прижимист, но с
недавних пор как-то подобрел. Заглянув в ту комнату, где Трутни писали
письма, Бинго увидел, что домашний миллионер слагает стихи. Во всяком
случае, он спросил, что рифмуется со словами "синие глаза", и поговорил о
радостях семейной жизни.
Отсюда Бинго вывел, что его настигла любовь, а влюбленные добры. Он смело
пошел к нему на Парк-Лейн и встретил его у самого дома.
- Привет! - сказал он. - Пип-пип! Ты не смог бы...
Опыт единственного Трутня, обладавшего деньгами, наделил Пуффи шестым
чувством. Можно предположить, что он обрел дар провидения. Не дожидаясь