"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Мой малыш" - читать интересную книгу автора

конца фразы, он отскочил, словно антилопа, почуявшая тигра, а там -
помахал рукою из такси.
Услышав, что несчастный богач сказал шоферу: "В "Савой", Бинго пошел туда
же и застал там Пуффи с барышней. Она оказалась знакомой, что дало
возможность подсесть к их столику.
Сперва Бинго не заметил, но позже - ощутил, что Пуффи обошелся бы и без
него. Царила, скажем так, напряженность. Нет, сам он болтал, и девица
болтала, а вот Пуффи был какой-то скованный, рассеянный, мрачный. Он ерзал
на стуле и барабанил пальцами по столу.
После кофе девица сообщила, что спешит на вокзал, поскольку едет к кому-то
в Кент, а Пуффи повеселел, заметив при этом, что охотно ее проводит. Но
Бинго не бросил его и, когда поезд ушел, сказал ему:
- Вот что, Пуффи! Ты мне не поможешь...
Еще не окончив этой речи, он заметил, что у миллионера нехорошо блестят
глаза.
- Тебе? - спросил тот. - Интересно, чем? Что тебе надо, мой пластырь? Чего
ты хочешь, пиявка?
- Десятку не дашь?
- Нет.
- Ты бы меня спас!
- Именно. А я тебя спасать не хочу. В виде трупа ты мне нравишься больше.
Ах, как бы я на нем поплясал!
Бинго удивился:
- Поплясал?
- Да.
У Бинго тоже была гордость.
- Ну, что ж, - заметил он. - Тогда - пип-пип.
Пуффи кликнул такси, и Бинго вернулся к себе в Уимблдон. Вскоре его
позвали к телефону. Звонил все тот же Пуффи.
- Помнишь, - осведомился тот, - я говорил, что поплясал бы на твоем трупе?
- Помню.
- Так вот, я подумал...
Бинго понял все. Лучшая, высшая часть души снова одержала победу,
миллионера терзает совесть. Он собрался сказать: "Да ладно, ладно!" -
когда услышал:
- ...и решил, что надо прибавить: "В альпийских ботинках". Пока.
Мрачный, сломленный человек повесил трубку и пошел пить чай, но тот
обратился в полынь, а булочки - в пепел. Когда он думал о том, не
прибегнуть ли к крайнему средству - не попросить ли денег у жены, принесли
вечернюю почту. Он вскрыл конверт. Оттуда выпали десять фунтов.
"Вкладываю 10 ф., - писала Рози, - чтобы ты открыл для Алджи счет.
Представляешь, какая прелесть? Свой счет, своя чековая книжечка..."

Если бы мускулистый мул лягнул Бинго в лоб, он страдал бы больше, но
ненамного. Письмо выпало из его рук. Проект ему не нравился. Он полагал,
что деньги надо распределять по справедливости и уж ни в коем случае не
давать их впечатлительному младенцу, запуская в его сознание
капиталистические идеи. Дашь младенцу 10 ф., думал он, и мигом обретешь
еще одного поборника отжившей системы.
Взгляды его были так тверды, что он прикинул, не написать ли жене: да,