"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Тысяча благодарностей, Дживс" - читать интересную книгу автора

притчу о зарытых в землю талантах, которую я штудировал во время подготовки
к выигранному мной школьному конкурсу на лучшее знание библейских текстов.
Однако время шло, и я оставил эту мысль. Я просто сказал Дживсу, что, на мой
взгляд, он ошибается. В предисловии, утверждал я, как раз вся соль. Оно
должно, что называется, разбить лед недоверия. Нельзя же нагрянуть к
совершенно незнакомому человеку и выпалить с бухты-барахты: "Привет.
Надеюсь, что вы проголосуете за моего кандидата!" Гораздо лучше начать так:
"Доброе утро, сэр. Я понял с первого взгляда, что вы человек высокой
культуры, которого, может, хлебом не корми - только дай почитать Берка.
Интересно, изучили ли вы его трактат о возвышенном и прекрасном?" Ну, а
после такого предисловия можно перейти к делу.
- Тут надо найти подход, - сказал я. - Лично я целиком на стороне
веселости и добродушия. Я собираюсь приветствовать своего домовладельца
веселым восклицанием: "Салют, мистер Такой-то, салют", чтобы сразу
расположить его к себе. Потом я расскажу ему анекдот. И только после этого -
подождав, конечно, пока он отсмеется, - перейду к делу. Уверен, меня ждет
успех.
- Я в этом не сомневаюсь, сэр. Мне такой метод не подходит, но тут все
дело в личной склонности.
- В психологии индивидуума?
- Совершенно верно, сэр. "Различны люди меж собой и их пристрастья".
- Берк?
- Чарльз Черчилл, сэр, поэт, творивший в начале восемнадцатого века.
Это цитата из его "Послания уильяму Хогарту".
Мы остановились, потому что уже подошли к двери дома №1. Я нажал кнопку
звонка.
- Решающая минута, Дживс, - сказал я со значительным видом.
- Да, сэр.
- Полный вперед.
- Слушаюсь, сэр.
- Бог в помощь вашей агитации.
- Спасибо, сэр.
- И моей.
- Да, сэр.
Он прошел вперед и поднялся на крыльцо дома №2, а я, стоя у закрытой
двери, чувствовал себя так же, как когда-то в отрочестве в доме моего
дяди-священника, готовясь выступить в велосипедных соревнованиях среди
мальчиков-певчих, чей голос еще не начал ломаться к первому воскресенью
января, - взволнованным, но полным решимости победить.
Пока я бегло повторял про себя анекдот, который собирался рассказать
для затравки, дверь отворилась. Передо мной стояла горничная, и можете себя
представить, как я обрадовался, признав в ней бывшую горничную тети Далии,
работавшую в доме во время моего прошлого визита: читатели-ветераны помнят,
как мы судачили с ней о коте Огастусе и его манере спать все дни напролет
вместо того, чтобы шнырять по дому в поисках мышей.
Увидев знакомое лицо, я приободрился. Мой боевой дух, начавший было
угасать с уходом Дживса, теперь получил сильное подкрепление и приблизился к
норме. Я чувствовал, что даже если господин, к которому я пришел, спустит
меня с лестницы, знакомая горничная проводит меня до дверей и скажет в
утешение, что испытания посылаются нам для того, чтобы отвратить нас от