"Пэлем Вудхауз. Вудхауз и война " - читать интересную книгу автора

Так, Хилер Беллок жаловался, что Честертон "слишком хорошо ладит с врагом",
не догадываясь, что его толстый и кроткий друг, четко разделяя спор и ссору,
считал тех, с кем спорил, не врагами, а оппонентами. Очень хорошо говорит об
этом свойстве Александр Генис в книге о Довлатове: "Со своим автором он
[Гринев] делит черту, из-за которой, как считает Цветаева, Пушкина не взяли
в декабристы - "ненадежность вражды". Драма Гринева в том, что, не
поступившись своею, он способен понять и принять другую точку зрения".
Конечно, свойство это не однородное. Честертон, например, мог понять
то, что называл ересью, но не принять. Очень может быть, что Вудхауз, прежде
всего видевший человека, вообще о точках зрения не думал - но как бы он
тогда писал своих грозных леди и склочных джентльменов? Нетрудно быть
добродушным от равнодушия, но это бы заметили, а о нем пишут иначе:
скромный, незлобивый, застенчивый, приветливый, благожелательный. Когда они
с Этель еще жили в Ле-Туке, она обычно сидела с гостями, а он работал, но
время от времени заглядывал и спрашивал: "Как, всем хорошо?" Таких
свидетельств очень много. [464]
Прибавим еще несколько соображений. Раньше чем читатель почти
инстинктивно воскликнет: "Но это же гитлеровская Германия!" - стоит подумать
о том, о чем напомнила Дороти Сэйерс: ни Вудхауз, ни другие англичане еще не
знали самого страшного. Ей поверить можно, она все тяжелые годы выступала по
радио у себя, в Англии, необычайно пылко, и для нее Гитлер (если вспомнить
слова Честертона) был поистине хуже Ирода. Чутье у нее несопоставимо
сильней, чем у Вудхауза, но и она признается, что многого не знала.
Однако было чутье и у него, только касалось оно не живых людей, а
некоего духа или воплощавших этот дух мнимых, выдуманных персонажей. Может
быть, одно из самых детских (не подростковых!) свойств Вудхауза - искренняя
нелюбовь к сильным, агрессивным, важным. Именно он создал Спода, главу
английских фашистов. Даже у Хаксли, в "Контрапункте", похожий персонаж
неоднозначен, а у Вудхауза - напыщенный злой дурак. Заметим, это - фашист,
вроде сэра Освальда Мосли. Тогда "фашистов" и "нацистов" различали, и
некоторые, далеко не тупые люди - скажем, тот же Ивлин Во - склонялись к
тому, что Муссолини все же лучше Советов, мало того - лучше тогдашней
английской демократии. Тема эта - исключительно важная, и, если кто захочет
к ней вернуться, мы охотно это сделаем. Однако сейчас и здесь для нас
существенно, что Вудхауз такими сомнениями не грешил. Как и для Дороти
Сэйерс, для него "оба хуже": и весь спектр нацизма - фашизма - фалангизма, и
коммунисты (вспомним его "диктатуру пролетариата" в рассказе "Арчибальд и
массы"). Мучают людей, лезут к ним, лишают свободы - и все это очень плохо.
Совсем другое дело, что живой человек, даже обижавший его лично, оставался
для него живым человеком. Законченных злодеев и законченных злодейств ему
увидеть не пришлось, поэтому бессмысленно гадать, что бы он тогда сделал.
[465]
Очень может быть, что жалость к жертве победила бы сочувствие палачу.
Именно с кроткими, мирными людьми такое нередко бывает.
Теперь - конкретные обвинения и конкретные свидетельства. Все они в
книге Иэна Спраута подкреплены документами.
Никакого сговора не было. Выпустили Вудхауза из лагеря по двум
причинам. В том году, осенью, ему исполнялось 60 лет, а Германия, как ни
странно, Женевскую конвенцию соблюдала. Правда, вышел он на несколько
месяцев раньше, но выпустили сразу несколько человек, вероятно - по году