"Пэлем Грэнвилл Вудхауз. Цепь преступлений в Бландингском замке" - читать интересную книгу автора

суждениях. - И все же помни: он твой гувернер.
- Ну да, но я не понимаю, почему мне навязывают гувернера во время
летних каникул. Я потею, как скотина, всю осень и зиму в школе, - сказал
Джордж, и голос его задрожал от жалости к самому себе, - и вдруг - раз! -
как палкой по голове... в самые каникулы тебе на шею навешивают гувернера! Я
это называю свинством!
Лорд Эмсворт мог бы сказать мальчику, что в Бландингском замке
назревает свинство и почище этого, но воздержался. Он отпустил его с доброй,
сочувственной улыбкой и продолжал любовно поглаживать духовое ружье.
Как и у многих людей, вступающих в осеннюю пору жизни, у лорда Эмсворта
была память особого рода. Ей нельзя было доверять ни на йоту, если речь шла
о событиях, случившихся вчера. От нее почти всегда было мало толку даже в
таких мелочах, как поиски шляпы, которую он куда-то положил пять минут
назад. Но в качестве компенсации его память могла служить полной
энциклопедией отдаленного прошлого. Его детство разворачивалось перед ним
как открытая книга.
Лорд Эмсворт погрузился в приятные воспоминания детства. Счастливые
дни, счастливые дни! Он ясно увидел дядю, подарившего ему точно такое же
ружье, из которого его сестра Джулия стреляла в гувернантку. Он вспоминал
бодрые, ветреные утренние часы, когда он крался по двору конюшни в надежде
подстрелить крысу - и мог похвастаться славными трофеями. Странно, что бег
времени убил это желание бродить с духовым ружьем и брать что-нибудь на
мушку...
Но смог ли?
Со странной дрожью, из-за которой его пенсне закачалось на носу, лорд
Эмсворт внезапно осознал, что не смог. Время смогло лишь ненадолго подавить
желание целиться - лет этак на сорок или около того. Он вдруг осознал, что
это желание, находившееся в состоянии спячки - скажем, лет пятьдесят, - все
еще тлело где-то в глубинах его естества. И теперь оно мало-помалу начинало
в нем бродить. И пока он сидел, любовно поглаживая ружье, он медленно, но
верно снова превращался в потенциального стрелка.
Ружье вдруг выстрелило, вдребезги разбив бюст Аристотеля.
Этого оказалось достаточно, чтобы в нем пробудился старый охотничий
инстинкт. Перезарядив ружье с быстротой и ловкостью какого-нибудь лесного
следопыта, лорд Эмсворт подошел к окну. Он пребывал в некоторой
нерешительности относительно того, что он будет делать, оказавшись у окна, -
у него только созрело ясное намерение разрядить ружье в какую-нибудь цель. В
его голове промелькнули слова Джорджа "пулять в коров", и это в какой-то
мере помогло ему сформулировать идею о возможной цели. Правда, по террасе
Бландингского замка коровы не разгуливали. Но все же какая-нибудь шальная
могла и забрести - от коров можно ожидать чего угодно.
Коров на террасе не оказалось. Но там оказался Руперт Бакстер.
Экс-секретарь как раз собирался бросить сигаретный окурок.
Большинство мужчин не обращают внимания, куда они бросают окурки. Их
пепельница - весь мир. Но у Руперта Бакстера была душа аккуратиста. Правда,
он позволил окурку упасть на землю, как это сделал бы всякий обыкновенный
молодой человек, но как только он это сделал, пробудилась его лучшая
половина. Он нагнулся, чтобы подобрать предмет, нарушающий гармонию гладких,
плоских камней; и манящий вид его заднего фасада явился искушением, которому
не смог бы противиться и более сильный человек, чем лорд Эмсворт.