"Шломо Вульф. Водолазия" - читать интересную книгу автора

прижал к стене и говорит: "Пятерка, Дима? Угадал? После трояка по
письменной? Я те дам гастроном! Я те еще Таню в трам-вае не простил. Ждать!!
Вот тут! Выйдешь на волю только со мной. Понял?" "Так точно, - смеюсь. -
Понял. Банкет отменяется до самого зачисления в студенты. Вместе с вами,
товарищ старшина. До зеленых соплей..."
А Леша уже поздравлял спускающегося по ступеням Дашковского. Тот
ослепил нас голливудской улыбкой, удостоил и меня крепким мужским
рукопожатием, взмахнул потрясающими ресницами, обволакивая бархатным
взглядом. Создала же природа такого красавчика, подумал я. И снова решил,
что равна такому совершен-ству только Таня Смирнова. А от этой мысли такая
меня тоска взяла, что видение "Московской", как приза за победу, сменилось
видом ее же - по другому поводу. Уведет, решил я. Овладеет. Вместо меня... Я
двинулся было на вожделенный угол нарушать приказ товарища старшины флота
Леши, но тут Даш-ковский заспешил по лестнице вверх, а к нему в объяться со
смехом упала Элла Коганская. Он обнял ее за талию и увлек на улицу.
У меня отлегло от сердца. Тем более, что Леша, с твердой четверкой, был
уже тут как тут. У него было правило - отвечать без подготовки. Это
впечатляет... Увидев направление моего взгляда на элегантную парочку, он
восхищенно выдохнул: "Порода! По письменной и по устной - чистые пятерки.
Тут у них целая компания вундеркиндов - Дашковский, Коганская, Литовский,
Богун." "Жиды, - беззлобно пожал я плечами. - Способная нация. Нам на замену
в собственной стране." "Не жиды, а евреи, - строго сказал Леша, неприязненно
на меня погладывая. - И не на замену, а нам же в пример... А, Танечка! -
кинулся он к спускающейся по лестнице красавице. - Как?" "Обе пятерки, -
сияли голубые глазки и белые зубки то мне, то Леше. - Нам иначе нельзя! Мы
не льготники. А тебя, Димочка, вообще считай приняли, если сочинение,
английский и физику хоть на трояки сдашь. До сих пор тебя обсуждают. Надо
же! Самого Дашковского обставил. Спасибо тебе." "Ах у дуба, ох у ели, -
насупился я. - Мы им не быдло." "Дима у нас - идейный анти-семит, - как бы
между прочим сказал Леша. - Ты с ним поосторожнее." "Чего это вдруг? Мне-то
что? - смеялась она. - Я может тоже к евреям неравнодушная."
К одному уж точно, обреченно подумал я. Не сейчас, так потом...
"Я безыдейная, - коснулась она пальчиками моей груди. - Мы же не с
целины."
Я это запомнил!
И этого Феликса тоже. Хорош, спору нет. Я не мог даже вспомнить ему
равного актера. Мне, не говоря о Леше или там Томке равных полно, а ему и
Тане - нет.
И тут же ревность превратилась в ярость. Что такой наш бриллиант он
присвоит...
Не обижаешься? Спасибо. И правильно. А то и писать тебе будет нечего. В
конце концов, сколько голов, столько умов. И я тебе вот что скажу. В каждом
русском от рождения живет антисемит. И при случае самый что ни на есть
юдофил эту свою суть так или иначе проявит. Так что Водолазов - не
исключение!

* 2. *

1.
Только двадцатого августа я позволил себе выйти в город Ленинград.