"Шломо Вульф. Водолазия" - читать интересную книгу автора

Где-то на третьей из пяти задач вдруг произошло движение в зале. По
проходу к экзаменационному столу шествует блондинка с листками в руках.
"Что, уже сдае-тесь? - услышал я голос экзаменатора. - Подумайте. Время еще
есть." "Не сдаюсь, а сдаю," - слишком громко, словно вызывающе, прозвучало в
тишине. "Как? Все?" "А что тут решать?" "Как ваша фамилия?" "Смирнова.
Татьяна."
Почти сразу за ней, прошла туда же стройная брюнеточка с высокой
прической. Я услышал только "Элла Коганская", увидел, как ей дружески
улыбаются сразу два экзаменатора, а тут поднялся с листками и мой сосед.
"Феликс Дашковский," - сказал он почти так же громко, как Таня.
Я не привык, чтобы меня оставляли в хвосте, но заставил себя не
торопиться. Еще неизвестно, что они там понаписали. Не время рисковать и
выставляться. Тем более, что без этого Феликса мне стало спокойнее. Башкой
можно вертеть. Я раз-ложил свои листики по всему столу. Перешел на свой
стиль. Забыл, как учил Лобик, все, что написал в черновике, чтобы потом
заново решить ту же задачу - и сравнить. Если тот же ответ, то на чистовик.
Система! И - никаких мыслей о красотке с Балтийского вокзала... Никаких. Или
институт, или красотки. Блокада!
Уже при разборе полетов в общаге я нашел у себя ошибку. Все, подумал я.
Тут не шутят. А жаль! Я так настроился учиться...
Но в списке отчисленных не другой день меня не оказалось. То ли ошибку
не заметили, то ли простили. В конце концов, непортачил я только в одной
задаче. Могли и четверку поставить, а?
Через три дня учебы на износ, на устной математике меня сначала ждало
горькое разочарование - по письменной тройка. Надо же! За одну неверную
задачу! А все эти Смирнова, Коганская, Дашковский и прочие школяры, для
которых и четверка - адью, сидят себе, как ни в чем не бывало. Не
ошиблись... Вот это подготовочка!
Ладно, пришла пора и мне показать им водолазию! Дело в том, что Лобик у
нас был, как потом бы его назвали, злостным диссидентом. Учебник Киселева
напрочь не признавал. Каждую теорему доказывал по-своему и стократ проще. Я
тут же все это применил, к изумлению столичного экзаменатора. Даже
победительница четы-рех Всесоюзных конкурсов школьных работ по математике
Элла Коганская таких построений не знала. Пока я у доски выпендривался, она
сидела надутая и красная, словно я нанес ей личное оскорбление. Во, коза
безрогая, пижонетта столичная. Сюда бы еще Фирочку из нашего класса - ты бы
от зависти вообще лопнула! А ленинградский наставник этой лауреатихи покорно
все себе с доски переписал, а мне влепил пятерку и даже пожал руку двумя
руками. И Таня просияла мне из-за своей парты, словно это ее похвалили. Я
вылетел из аудитории, обнял по очереди всех своих знакомых, ожидающих входа,
а довольно откровенного поздравительного поцелуя Тамары даже не заметил.
После таниной-то радости за меня!..
Вышел я из здания на Лоцманскую улицу, потянулся от души и до того мне
выпить захотелось!.. Вам, моим преимущественно еврейским читателям этого
генетически не понять. Я словно увидел вход в гастроном на углу канала
Грибоедова, стеллаж за стойкой, а на нем - еще не пустую стеклотару. Рядом
же. И деньги в кармане, а? Сейчас бы бутылочку "Московской" с горла и закусь
- хоть рыбной котлеткой из кулинарии, а? Заслужил же? За здоровье Лобика, а?
Ноги сами понесли меня было на нужный угол, но тут навстречу - Леша.
Посмотрел он мне в глаза, покраснел как рак, затолкал обратно в вестибюль,