"Шломо Вульф. Водолазия" - читать интересную книгу автора

было пиво, то и его - для пущей пены. И разливали содержимое по жестяным
кружкам. "Мамочка" Тамара как-то психанула, глядя на это непотребство, и
вышвырнула полный чай-ник в форточку с пятого этажа.
Насмерть...
Мы ее за это неделю на порог не пускали. На новый чайник денег уже не
было, но без коктейля математика и прочее стали усваиваться гораздо лучше.
Так что мы Тамару простили. Только вот курить она нас отучить так и не
смогла. День и ночь в сизом мареве висел топор, поблескивая лезвием.
Таню с тех пор я кроме, как не лекциях, не встречал. У Томы был пару
раз дома - в такой же коммуналке. Познакомился с ее папой-инвалидом и
мамой-истеричкой. Как ни странно, именно ее отец меня невзлюбил. Не для
того, говорит, ты, Томик, в школе отличницей была и в Корабелку поступила,
чтобы с целинником снюхать-ся. Такого Водолазова ты и в ПТУ нашла бы. С
тобой потомственные остзейские бароны учатся, а ты мне Димку приводишь.
Пролетариата я не видал...
Остзейцы были. Или там князья, бароны. Обычные, кстати, ребята.
Матерились не хуже меня, похабщину обожали, чего я с детства стыдился, а с
фигуристой Томкой тут же норовили забраться в постель - наградить инвалида
безадресным внуком. Так что она не прогадала, когда предпочла честного и
скромного гегемона отрыж-ке поверженного общественного строя.
Что до аристократов иного рода - из компании Феликса Дашковского с
адмираль-ской дочкой Эллочкой Коганской, то они еще меньше подходили для ее
комму-нального семейства. Когда папаша Эллы выступал как-то в нашем актовом
зале, я не мог глазам поверить - дважды Герой, вся грудь в орденах. Опять же
та-акой важный и уверенный, словно в Израиле ВМФ командует, а не в советской
Мор-ской академии профессорствует. Ладно, ты! Сам же просил откровенно?
Терпи. Почитай лучше, что Таня, да и сам Феликс о той же Эллочке пишут.
То-то. Да не антисемит я, сколько раз тебе говорить. Спроси хоть кого из
еврейчиков, что я на работу устроил, когда их еврейские же начальники с
перепугу первыми выгоняли и последними брали. Тебе сразу придется
поступиться принципом, ради которого ты и задумал литературный образ юдофоба
Водолазова.. Не хочешь никого спраши-вать? Боишься, а? Твое дело... И
наливать больше не хочешь? А вот я себе налью. И слушай дальше.

3.
Кстати, о стыдливости и похабщине. Это не от комсомольского воспитания,
как ты уже тут нацелился за меня домыслить, а, если угодно, от природы. Я
всегда терпеть не мог проявления любых чувств на людях. Нормальному человеку
свойст-венна стыдливость. Отсюда раздельные раздевалки и бани. Когда я вижу
порно-открытку, у меня такое чувство, словно меня вдруг втолкнули в женскую
уборную. Поэтому я всегда давил тех, кто на целине эту продукцию
распространял. И де-вушек, что ходили в юбочках до пупа, мы тоже не
жаловали. Есть у тебя красивые ножки, хочешь ими похвастать - носи платье
чуть выше колен, но не так, как тут многие...
Вот с такими мировоззрением и воспитанием я и попал впервые в Русский
музей.
Где-то на втором месяце бесконечной ленинградской страды Тома разрешила
мне перевести дух от каторжной учебы и предложила... Стой! Да ты же тогда
был с нами? Ты же пришел к Тамаре с Таней? Или я что-то путаю? Нет? Тогда я
рас-скажу о своих личных впечатлениях. Во-первых, я, как обычно, был