"Шломо Вульф. Водолазия" - читать интересную книгу автора

трогали. А они все прислушивались к таниному смеху и поглядывали на золотую
головку у нашего костра. И вот, здрасте вам, идут. С ужимочками и ма-терком.
Шпана питерская, я их уже по дружине неплохо знал. Если не с финкой, то уж
точно с кастетом или со свинчаткой. И, к тому же, не из маменькиных сынков.
Барон уже отключился, девчонки не в счет. Так что вшестером на одного. А
свой ломик, как вы понимаете, я случайно на целине забыл... Попробовал
разводить дипломатию. Представился, мол, Дима я. Водолазов. С друзьями. Вас
не трону. Давайте-ка по-хорошему. Один, хиленький такой, что в каждой банде
мозга за неимением прочего, самые говнистые ребята, между прочим, говорит:
"Мы тебя, Дима, тоже уважаем, хоть и пили врозь, а Танечку твою (Томка, как
всегда, не в счет) не только уважаем, но и успели полюбить. И хотели бы с
ней провести остаток хорошего весеннего вечера тут, на нашей хазе. Не бойся,
не обидим. Так что вы, мол, прочие, направо, а мы с ней - налево, идет? А
она смеется себе, хотя глазки сверкают тревожно. Тоже дипломатничает. А куда
деваться, при таком-то соотношении сил?
Оставалось только показать им мою водолазию! По целинной привычке я
выбрал для деморализации прочих самого амбалистого, на меня похожего. Того,
что у хи-ляка, как водится, в телохранителях ходит. И, не дожидаясь,
излишнего накала страстей, звезданул его кулаком в солнечное сплетение. Он
тут же скрючился, прижался щекой на гравийной тропке. Только ногами сучит и
на меня беззвучно рот раззевает.
После первого удара темп терять - верная погибель. Не оборачиваясь, я в
тот же момент второму по рангу, что заранее у меня за спиной было
пристроился, врезал снизу вверх каблуком по яйцам. Он тоже сел и на звезды
уставился - сроду таких ярких не видел... Осталось четверо на одного. И уже
с финками - все! Тут вся надежда на психологический эффект. Я у гиббонистого
брюнета с золотой фиксой перо ногой выбил, а его самого сгреб за воротник
так, что сразу лопнули и пиджак, и сорочка, и кинул голой спиной на
паршивчика. Оба влетели в реку, и их там стало илом затягивать, пока друг на
друга залезали. Ну, а двое мне уже, как Василию Иванычу, когда до земли три
метра осталось - с такой высоты мы, мол, и без парашюта прыгать привыкли. То
есть одному сбоку по челюсти так, что он, как оглянулся назад, так и
завертелся в этой позе, а второму - лбом в переносицу, чтоб глаза его меня
больше не видели. Тут те, что в ил было залегли, вылезли. Гиббонистый на
четырех руках ползет ко мне, воет от ярости и плюется черным илом, сквозь
который его фикса искрит. Недоостыл. Ну, я ему пыром под челюсть, чтобы еще
поплескался, падла. Фикса тут же погасла во глубине вод. А мокрого хиляка,
что в бега было кинулся, я поднял за штаны и галстук, поднял над головой,
раскрутил и чуть не на середину реки закинул.
В нашем ратном деле - самый впечатляющий трюк.
А как бы вы себя вели, если тут Танечка визжит от восторга и в ладошки
хлопает?
Шпане уже не до нас. Те, что оклемались маленько, ныряют, любимого
главаря спасают, ориентируясь по редеющим пузырям на воде. Да и мне не до
них - арис-тократа моего надо разбудить и смыться, пока им подмога не
подоспела или они сами не озверели окончательно. А барон, как назло,
таращится: где это я? ты кто? Пришлось его волочить в кусты за прибрежной
трассой. Он там снова в свою нирвану рухнул, а мы с девочками сидим и
пикнуть боимся - по берегу уже человек пятнадцать бегает, из воды утопленика
волокут, тятя, тятя, наши сети!.. Попадись я им после того, что успел