"Шломо Вульф. Водолазия" - читать интересную книгу автора

Когда я в кирзе и брезентовой куртке пришел на вокзал и нашел свой
вагон, то сначала даже не решался проводнице билет отдать. Литер от
комсомола у меня оказался в купейный до Ленинграда. Иду по ковру в коридоре,
ищу свое место, а перед глазами все плывет. Мне такая роскошь в поездах
сроду не снилась. На целину мы ехали в общих вагонах, друг на друге. Весело,
но и только.
Отодвигаю дверь в купе, а там сидит капитан первого ранга в золотых
погонах и с таким же золотым крабом на мичманке. Посмотрел на меня
удивленно: что, мол, за быдло тут шляется, кто его пустил в приличный вагон?
А я ему билет в нос: вот мое место. Твое, кап-раз, между прочим, верхнее, а
мое, быдла-то, нижнее, будьте перпендикуляно-параллельны подвинуться, как
говаривал наш учитель математики по кличке Лобик. Небожитель-сосед краснеет
и бледнеет - с таким ехать. А поезд-то уже идет и как идет! Без малейшего
толчка, не то, что наш комсомольский эше-лон - то сутками стоял, то дергался
как припадочный. Тут входит уже знакомая со мною-феноменом проводница.
Спокойно прячет в свой планшет наши билеты. На равных, понял? Понял. Уже
улыбается. Плащ снимает, на плечики вешает. Я свою куртку тоже снимаю.
Плечики нам ни к чему - я ее на верхнюю полку кидаю. А сам в костюме у
лучшей в нашем поселке портнихи пошитом из лучшего сукна, а на сукне, между
прочим, новенький орден Красной звезды, знай наших! У кап-раз глаза на лбу.
В его деле за такой орден надо знаете как гоняться по океанам друг за
другом! Да и мне за пять лет ударно-каторжного труда тоже одни грамоты
давали, а тут шевельнул пару раз ломиком туда-сюда, уронил пару
рецидивистов, спас социмущество и нечужую себе комсомолочку - и Вася...
Переглянулись мы с ним и достаем. Он коньяк из чемоданчика, я водку из
рюкзака. И минут через двадцать, когда друг другу о себе уже все рассказали,
отразились в зеркале, как близнецы-братья - в расстегнутых рубашках, морды
красные, глаза веселые. Новые пассажиры, что на следующих станциях
заглядывали, тут же к проводнице - просить другие места.
"Ты даже не представляешь, Дима, - говорит мне друг Шура (это он для
това-рищей офицеров, да и то для равных по званию, Александр Евгеньевич, а
мне - собутыльник), - как тебе повезло, что ты в Корабелку поступаешь! Самый
прес-тижный в стране вуз. Стоит на Галерном острове. Профессура мирового
уровня. Традиции. Получишь самую уважаемую на флоте гражданскую профессию! С
то-бой будут учиться потомственные корабелы-аристократы. Учись у них
политесу, так сказать. Сам в училище так себя вел. Я ведь деревенский.
Подражал городским в каждой мелочи. Делай как он, делай лучше его. Эту твою
кирзу и брезент, даже костюм, которым ты так гордишься, тут же меняй на
лучший питерский наряд в магазинах и ателье, где одеваются они. Деньги-то
есть?"
Я кивнул. И не зря кивнул. Чего-чего. а уж денег я на целине все-таки
заработал. Впридачу к энтузиазму. И уже впитывал, учился. Вот он встает,
сигареты достать, а встает не так, как вскочил бы я, а с особым морским
достоинством. И я так же за моими. Он ломтики от колбаски отрезает ножиком в
правой руке, а в рот отправ-ляет вилкой в левой. Мне бы, как обычно,
откусить от палки шмат и Вася, а я нет - кособочусь, но отрезаю. Мимо рта,
но вилкой в левой руке. Он заметил, но не смеется, а молча поправляет мои
пальцы на вилке. Стало удобнее. На ночь он в пижаму переодевается. Не то,
что я - в семейных трусах и в майке не первой све-жести, а носки так вообще
- только на водку менять... Когда он от газовой атаки поморщился, я окно