"Шломо Вульф. Водолазия" - читать интересную книгу автора

ленточках, гюйсы с хлорке обесцвеченные, брюки-клеш и удивительная
солидарность в драках. Плюс лучшие девушки в ярких ситцевых платьях. Так и
запомнилось: на самой тонкой талии непременно загорелая рука с татуировкой.
Впрочем, мы восхищались всеми. И летчиками из "Небесного тихохода", и
артиллеристами из "В шесть часов вечера после войны". И Ваней Солнцевым из
"Сына полка".
В классе у нас тоже были мои ровесники-воспитоны в полной военной
форме, которой я бредил. Как же мы им завидовали! А те все были сиротами и,
в свою очередь, завидовали даже мне, что хоть мама в живых осталась. Был у
нас и юнга Северного флота с двумя медалями. Тут вообще...
Когда они все в одно лето сгинули - по суворовским и нахимовким
училищам - у одного в Эмске остался дядя, а потому суворовец каникулы
проводил со мной. В младших классах мне еще снились его лампасы и алые
погоны, а потом я его же остро жалел. Это уже, когда мне стало ясно, что
суворовское - тот же детдом, да еще в шинели - какой там праздник жизни!..
Помню, я ему как-то рассказывал то, что, в принципе, написано в школьном
учебнике экономической географии - об Америке по сравнению со Страной
Советов. Производство стали, машин, зерна и прочее. Без, естественно, мяса
там и тут на душу населения. Кто тогда вообще знал, что такое мясо каждый
день? А о долларе читали только у Михалкова: "А ну, посторонись. Советский
рубль идет!"
"Так нам до них срать и срать!.. - пораженно прошептал он. - А я-то
думал..."
По каким же учебникам сдавали экзамены они?
Школу я закончил с пятью четверками, остальные пятерки. Математика -
лучше всех в классе. И сразу же, в числе первых, поехал добровольцем на
целину. Чем до сих пор горжусь, между прочим!
Что? Да не был я никаким особым антисемитом. Если точнее, не больше
других. В классе у нас были двое выскочек - и оба евреи. Их никто не любил.
И они сами без конца ссорились и дрались друг с другом. Девчонка одна была
по имени Броня. Прелесть какая евреечка. Рыженькая и кудрявая. Ее все
любили. И еще была одна - Фирочка. Вылитая Лия Ахеджакова. А мозга! Софья
Ковалевская номер два. Мы с ней на контрольных соревновались, кто раньше
листик сдаст. Пижоны те нам с Фирой в подметки не годились, что не мешало им
пренебрежительно говорить со мной и обо мне. Даже когда узнали, что я
собираюсь на целину. А Броня тут же загорелась поехать вместе со мной.
Проходила комиссию в райкоме комсомола, но не поехала. То ли родители не
пустили, то ли сама передумала. Но в общем и в це-лом я не был юдофобом. Ну
не любил я евреев. Даже не могу объяснить, но это отторжение не у меня
одного. Что я могу с этим поделать? Это на подсозна-тельном уровне. Зов, так
сказать, предков. Одни это скрывают, подавляют в себе, другие, напротив,
культивируют, а я вообще всегда всем чувствам давал свободу. А что? Мне и
чечня противна. И все прочие чурки. Вы даже приятнее. Умные и духовно к нам,
русским, ближе. На целине? Были. И из лучших. Кстати, от тюрьмы после того
чеченского погрома меня спас именно ваш, Изя. Он и организовал наших в мою
защиту. Сам чуть потом не сел за групповщину. Да помню я, помню все! Сам же
сказал об этом Изе. Хороший ты, говорю, мужик, хоть и еврей. Настоящий
комсомолец. А в моих устах это для него ого как много значило...

3.