"Вирджиния Вулф. Эссе" - читать интересную книгу автора

бы на минуту? Что, если она уже подумывала на свой веселый, яркий лад
пуститься в плаванье по неведомым водам?
Рассмотрим "Доводы рассудка", последний законченный роман Джейн Остен,
и посмотрим, что можно из него узнать о книгах, которые она бы написала в
дальнейшем. "Доводы рассудка" - самая прекрасная и самая скучная книга
Джейн Остен. Скучная как раз так, как бывает на переходе от одного периода
к другому. Писательнице все слегка прискучило, надоело, прежний ее мир ей
уже слишком хорошо знаком, свежесть восприятия отчасти притупилась. И в
комедии появляются жесткие ноты, свидетельства того, что ее уже почти
перестали забавлять чванство сэра Уолтера и титулопоклонство мисс Эллиот.
Сатира становится резче, комедия - грубее. Забавные случаи из обыденной
жизни уже не веселят. Мысли писательницы отвлекаются. Но хотя все это
Джейн Остен уже писала, и притом писала лучше, чувствуется, что-она
пробует между делом и нечто новое, к чему прежде не подступалась. Этот
новый элемент, новое качество повествования и вызвало, надо полагать,
восторг доктора Уивелла, провозгласившего "Доводы рассудка" лучшей из ее
книг. Джейн Остен начинает понимать, что мир - шире, загадочнее и
романтичнее, чем ей представлялось. И когда она говорит об Энн: "В юности
она поневоле была благоразумна и лишь с возрастом обучилась увлекаться -
естественное последствие неестественного начала", - мы понимаем, что эти
слова относятся и к ней самой. Теперь она больше внимания уделяет природе,
ее печальной красоте, чаще описывает осень, тогда как прежде всегда
предпочитала весну. И мы читаем о "грустном очаровании зимних месяцев в
деревне", о "пожухлых листьях и побуревших кустах". "Памятные места не
перестаешь любить за то, что там страдал", - замечает писательница. Но
перемены заметны не только в новом восприятии природы. У нее изменилось
самое отношение к жизни. На протяжении почти всей книги она смотрит на
жизнь глазами женщины, которая сама несчастна, но полна сочувствия к
счастью и горю других и до самого финала принуждена хранить об этом
молчание. Писательница на этот раз уделяет больше внимания чувствам, чем
фактам. Полна чувства сцена на концерте, а также знаменитая сцена
разговора о женском постоянстве, которая доказывает не только тот
биографический факт, что Джейн Остен любила, но и факт эстетический, что
она уже не боится это признать. Собственный жизненный опыт, если он
серьезен и глубоко осознан, должен был еще дезинфицироваться временем,
прежде чем она позволит себе использовать его в своем творчестве. Теперь,
в 1817 году, она к этому готова. Во внешних обстоятельствах у нее тоже
назревали перемены. Ее слава росла хоть и верно, но медленно. "Едва ли
есть на свете еще хоть один значительный писатель, - замечает мистер Остен
Ли, - который жил в такой же полной безвестности". Но теперь, проживи она
еще хоть несколько лет, и все бы это переменилось. Она бы стала бывать в
Лондоне, ездить в гости, на обеды и ужины, встречаться с разными
знаменитостями, заводить новые знакомства, читать, путешествовать и
возвращаться в свой тихий деревенский домик с богатым запасом наблюдений,
чтобы упиваться ими на досуге.
Как же все это сказалось бы на тех шести романах, которые Джейн Остен
не написала? Она не стала бы повествовать об убийствах, страстях и
приключениях. Не поступилась бы под нажимом назойливых издателей и
льстивых друзей своей тщательной и правдивой манерой письма. Но знала бы
она теперь больше. И уже не чувствовала бы себя в полной безопасности.