"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

около 20 работников НКВД. Обстукивали стены, вскрывали паркет, в некоторых
местах вскапывали сад. К обеду следующего дня все было закончено. Увезли они
из нашей квартиры 64 наименования оружия, в основном наградного (золотая и
серебряная шашки, винтовки разных систем, пистолеты и даже экспериментальные
автоматы - "Дегтяревский" и др.; несколько карт-верстовок, списки
военнослужащих Киевского военного округа, находившихся в то время в Испании.
Никакие другие документы и даже переписка изъяты не были).
Сам Фриновский никаких объяснений не давал. Один из работников сказал:
"Не волнуйтесь. Все выяснится".
На следующий день, поняв происшедшее, я стал вытаскивать из квартиры
всякие достопримечательности (подаренные отцу модели танков, самолетов,
кораблей, трубки и т. д.) и раздаривать их своим друзьям. В парке я встретил
Иру Петерсон, дочь бывшего коменданта Кремля, арестованного за месяц до
моего отца. После ареста своего отца она не желала со мной разговаривать, а
тут подскочила и сказала:
- Теперь мы с тобой одинаковые...
Мать позвонила первому секретарю ЦК Украины Станиславу Викентьевичу
Коссиору и попросила, чтобы нас переселили в другую квартиру. Он сказал, что
пришлет человека, который все устроит. Дни шли, мы продолжали оставаться в
той же квартире.
7 июня мать вызвали в Особый отдел НКВД. Приняли ее начальник отдела
Купчик и его заместитель Шорох (оба недавно назначенные). Они успокаивали
мать, сказали, что все выяснится и будет в порядке. Попросили написать
записку отцу о домашних делах, в которой должно быть написано, что все
хорошо, Петя сдает экзамены. Мама написала письмо. Прочитав его, они стали
говорить, что такое не годится. И стали диктовать, что можно, а чего нельзя
писать. После четырехкратной переписки они добились текста, который их
удовлетворил.
8 июня ее вызвали повторно, но уже с другой целью. Ей сообщили, что
имеется решение о выселении нашей семьи, и предложили выбрать один из трех
названных ими городов: Актюбинск, Акмолинск или Астрахань.
Мать выбрала Астрахань, после чего нам было предложено уехать в течение
48 часов. Мать заявила, что в такие сроки она не может собраться. Ей
сказали: "Положено". В этот же день явились люди, которые начали упаковывать
вещи.
11 июня днем мы уехали из Киева. Книги и некоторые необходимые вещи,
запакованные в деревянные ящики, должны были пойти малой скоростью; вся
мебель, посуда, основная часть книг - около 7 тысяч томов - все это осталось
в квартире, причем при реабилитации акта на это имущество не оказалось.
На вокзал нас провожали С. И. Сапронов и весь мой класс. Никто из
других знакомых не решился прийти проводить нас.
В тот же день в центральных газетах появилось небольшое сообщение, что
Особое присутствие Военной коллегии Верховного суда в составе председателя
Ульриха и заседателей Буденного, Блюхера, Шапошникова, Белова, Алксниса,
Каширина, Дыбенко, Горячева, слушало дело по обвинению Тухачевского, Якира,
Уборевича, Корка, Эйдемана, Примакова, Путно и Фельдмана в измене родине по
ст. 58-1Б, 6, 11. Больше в сообщении ничего не было сказано.
Вечером на станции мы купили какую-то вечернюю газету, где было
сообщено, что все обвиняемые приговорены к расстрелу. Утром 12 июня, приехав
в Москву, прочитали, что приговор приведен в исполнение.