"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

Прокомпостировав билет, мы перебрались с Киевского на Павелецкий
вокзал. За два часа до отхода поезда в зале ожидания появились два человека
в форме НКВД, которые пригласили мать в какой-то кабинет, тут же на вокзале.
Продержали ее около полутора часов. Приблизительно за полчаса до отхода
поезда она вернулась к нам вся заплаканная. В поезде мать рассказала, что от
нее требовали отречения от отца, доказывали его виновность. Она отказалась
дать отречение, но в поезде все время говорила: "Неужели он мог, не могу в
это поверить". Когда мы прибыли в Астрахань, в газете "Известия" было
опубликовано без ведома матери ее отречение от отца. Мы даже не показали ей
эту газету. Но на следующий день к нам пришла с этой газетой жена Уборевича.
Мать, прочитав это, направила в НКВД письмо, где говорила, что заявит свой
протест против опубликования отречения, которого она не писала. Ей ответили:
"Пишите". Но, учитывая обстановку, мы сказали ей, что это бесполезно, и
протест не был написан.
В Астрахани мы остановились в доме приезжих и около двух недель не
могли снять комнату. Наконец, жилье нашли. Наша домработница, Мария
Яковлевна Прошина, уехала, а приехал отец матери, мой дед, Лазарь Петрович
Ортенберг.
В городском НКВД у матери отобрали паспорт и предъявили постановление
Особого совещания (ОСО) об административной ссылке на пять лет как члена
семьи изменника Родины (ЧСИР), выдали справку, разграфленную на обороте для
отметки два раза в месяц по определенным дням.
В это время в Астрахань были сосланы семьи Тухачевского, Уборевича,
Гамарника, застрелившегося 31 мая 1937 г., Корка, Фельдмана и ряда
арестованных работников НКВД: Островского, Неволина, Штейнбрюка, Маркарьяна,
Ягоды; жена Бухарина, в то время еще не осужденного, Анна Михайловна Ларина
(дочь знаменитого большевика Юрия Ларина, захороненного у Кремлевской
стены), жена Радека, отец Гая (начальника Особого отдела НКВД) и семьи
многих других.
Астрахань была к тому времени ссыльным городом. Еще в начале 30-х годов
туда был выслан ряд лиц, примыкавших к оппозиции, а также эсеры, меньшевики,
анархисты, которых периодически арестовывали. Кроме того, в 1935 году, после
убийства Кирова, в Астрахань, как в один из пунктов ссылки, было сослано
около четырех тысяч семей из Ленинграда (бывшие дворяне, священники, купцы и
их семьи). Можно было встретить графа, работающего сейчас дворником. Ко
времени нашего приезда они уже все акклиматизировались и работали, где
могли.
В течение двух месяцев никто из вновь сосланных не мог найти работу,
так как никакие организации их не принимали. В большинстве у сосланных денег
не было, и жили все, в том числе и мы, тем, что продавали ценные книги,
вещи. (Помню, как я сам отнес академическое издание "Слова о полку Игореве"
с палехскими иллюстрациями, получив за него сто рублей.)
Столичные дамы два раза в месяц собирались у здания НКВД в день
отметки.
В стране продолжался начавшийся ужас. Из газет мы узнавали о новых
арестах, самоубийствах.
Мама списалась со своей сестрой, которая жила в Свердловске. Ее муж,
Илья Иванович Гарькавый, арестованный еще в апреле 1937 года, как выяснилось
потом, покончил с собой на Лубянке-2, разбивши голову о стену. Его жена
Эмилия Лазаревна приехала к нам с двумя детьми.