"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

Первого сентября 1937 г. мы, дети ссыльных, пошли в школу. А 3 сентября
были произведены аресты всех ссыльных жен, кроме моей матери, Нюси Бухариной
(Анны Михайловны), Наташи Маркарьян и жены Гарькавого.
Мы сами присутствовали при аресте жены Уборевича Нины Владимировны. В
первую очередь при обысках изымалась личная переписка, на все остальное
составлялся протокол. С собой можно было взять сколько унесешь из вещей
первой необходимости. Женщины направлялись, как мы потом узнали, в 3-й
корпус Астраханской тюрьмы, а дети - в Астраханский детприемник НКВД.
Я перестал ходить в школу и занимался только тем, что нелегально
проникал в сад детприемника, подбадривал ребятишек и носил их записки к
женской тюрьме, где довольно эффективно перебрасывал их матерям во время
прогулок.
14 сентября пришел и наш черед. Я вернулся домой уже тогда, когда
посреди комнаты валялась груда вещей, уже подвергшихся "ощупыванию". Обыск
производил ст. лейтенант НКВД Московкин. Из деталей обыска вспоминаю два
интересных факта. Обыскивающие обнаружили книгу немецкого издания,
касающуюся новой немецкой армии, на обложке которой была нарисована
свастика. Этому они очень обрадовались, считая, что раскрыли новый
фашистский заговор. У меня был снаряд от мелкокалиберной пушки, пустой
внутри, где я хранил коллекцию иностранных монет. Увидев его, Московкин
осторожно подкрался и дрожащими руками взял его.
- Что это?!
Я сказал:
- Открутите головку, и вы увидите, что снаряд пустой.
Он открутил ее, на стол высыпалась груда мелких иностранных монет.
Московкин воскликнул:
- Валюта!!!
Уже часов в одиннадцать вечера нас с мамой погрузили на грузовик и
увезли. В доме остались дедушка и семья Гарькавых, которую репрессировали
вскоре.
Грузовик, на котором мы ехали с мамой, остановился у женской тюрьмы.
Мне пришлось долго утешать мать, которая рыдала, не желая расставаться со
мной. Затем ее бесцеремонно оторвали от меня и, подталкивая, увели в тюрьму,
а меня повезли в детприемник, где меня радостно встретили ребята, еще не
спавшие. Из детей моего возраста (12-14 лет) там были: дочь Тухачевского -
Светлана, Уборевича - Мира, Гамарника - Вета, Штейнбрюка - Гизи, сын
Фельдмана - Сева. Остальные были младше - вплоть до восьмилетнего возраста.
Старшие внимательно относились к младшим, осуществляя "материнские
обязанности".
Прошло три дня, за которые я успел снискать славу вожака детей
"изменников" Родины. Я важно заявлял противной бабе, начальнице
детприемника, что дети за родителей не отвечают, и посему к нам должны
относиться как к детям, так как были случаи, когда воспитатели называли
детишек "змеенышами" и другими подобными словами.
На четвертый день вечером, часов в одиннадцать, послышались шаги. Я
лежал на койке, прищурив глаза, и увидел, как начальница детприемника
показывала пальцем в мою сторону какому-то мужчине в форме НКВД. Меня
подняли, предложили одеться и собраться с вещами. Все дети прибежали в нашу
комнату, требуя объяснить, куда меня уводят. Приехавший заверил их, что
меня, как наиболее шустрого, первым отправляют, как он выразился, на