"Елена Яковлева. Опасная тихоня [D]" - читать интересную книгу автора

сенсационный процесс, где широкая общественность, по законам жанра
обязанная в едином порыве сплотиться за моей гордой спиной? Ау?! Нет
ответа. Вот и все, полгода суеты и нервотрепки, когда я почти не работала,
а воевала в суде, - псу под хвост.
Я приготовилась к следующему суду, на этот раз "о защите чести и
достоинства", причем в качестве ответчика, поскольку без документальных
доказательств моя недавняя публикация в газете носила голословный и даже
больше - клеветнический характер. Но губернатор проявил недюжинное
"великодушие". Просто созвал пресс-конференцию и заявил, что мои "злобные
измышления" остаются на моей же совести, в наличии которой он, впрочем,
сильно сомневается.
Именно таким образом я, еще совсем недавно "лучшее перо" области,
превратилась в "эту скандалистку Алтаеву". Дальше больше. Поначалу
поддержавший меня редактор сразу посуровел и сменил привычную милость на
гнев, несколько раз публично отчитав меня на оперативках при всем
коллективе редакции. И отчитывал незаслуженно, по пустякам. Я, отягощенная
уязвленным самолюбием, к тому же привыкшая менять газеты, как колготки,
немедленно накатала заявление об уходе. Сказать по чести, это мое решение
трудно назвать благоразумным, просто меня подвело то внимание, которое
уделялось моей персоне три последних года. С тех пор как я получила первую
премию на региональном конкурсе прессы, мне казалось, что меня везде ждут
с распростертыми объятиями. Еще бы: ведь за мной тянулся шлейф славы
непревзойденного репортера областного масштаба!
Не буду скрывать, в глубине души я была уверена, что могла бы
рассчитывать и на большее, на место в Москве, например, но там и без меня
столпотворение. И потом... Кто-то ведь должен жить и в глубинке? Впрочем,
наша губернская столица хотя и не Рио-де-Жанейро, но не такая уж и дыра.
Одних турфирм у нас без малого три десятка, семь банков (помимо
Сберегательного), несколько ночных клубов и целых два казино. При этом я
перечисляю только самые характерные явления повсеместно зарождающегося
капитализма, те, что принято считать основными атрибутами, так сказать,
визитной карточкой буржуазного образа жизни. Впрочем, я, кажется,
отвлеклась.
Итак, я накатала заявление и швырнула его на стол редактору,
приготовившись услышать какую-нибудь умиротворяющую чепуху. Вместо этого
редактор подвинул заявление к себе, пробежал глазами и.., подписал одним
росчерком, что называется, недрогнувшей рукой. Мало того, он еще и
сопроводил свою начальственную волю весьма откровенным комментарием:
- Что, думала, я тебя уговаривать буду? Положа руку на сердце, я
очень даже допускала такое развитие событий, в противном случае я вряд ли
стала бы разыгрывать из себя оскорбленную добродетель. Все-таки не далее
как два года назад он сам (редактор) сманил меня в "Губернский вестник"
громадным, по нашим провинциальным масштабам, окладом и свободным режимом
работы, коий я фривольно именовала "беспривязным содержанием". До того я
работала в "Вечерних известиях", откуда меня не хотели отпускать. Но когда
я огласила предложенные мне в "Вестнике" условия, редактор "Вечерки"
только развел руками и философски заметил:
- Против лома - нет приема...
Ныне я выслушивала совсем другое, во всяком случае, горестными
сожалениями здесь и не пахло.