"Елена Яковлева. Опасная тихоня [D]" - читать интересную книгу автора

- Уговаривать я тебя не собираюсь. А если ты рассчитываешь, что тебя
будут рвать на части и зазывать во все газеты, то совершенно напрасно. Ты
теперь котируешься на общих основаниях. Забудь про "первое перо", перьев
этих теперь столько наплодилось, и все молодые, хваткие, быстрые... Так
что ты немножко не ориентируешься в обстановке...
Редактор брезгливо отодвинул лист бумаги с моим заявлением и сделал
вид, что меня в его кабинете нет. Я вышла, на прощание громко хлопнув
дверью. Точнее, я хотела ею громко хлопнуть, но последнее, к сожалению,
технически невозможно из-за того, что эта самая дверь тщательно обита
кожзаменителем, а посему закрывается медленно и беззвучно, как врата рая
перед неисправимыми грешниками. Дабы они могли в полной мере осознать,
чего именно лишаются по причине сумасбродств и излишеств, совершенных в
грешной земной жизни.
Между прочим, насчет молодых и прытких редактор был прав, грустно
подумала я, меряя шагами безлюдный коридор. Этих и в самом деле развелось,
как мышей в хорошем амбаре. Что за беда, если они были необразованными
дилетантами? Времена сильно изменились, и теперь с экранов телевизоров
обворожительно улыбались очаровательные блондинки, всего лишь не
выговаривающие каких-то тридцать две буквы алфавита, а репортерский хлеб в
газетах грызли вчерашние пэтэушники, которые успешно научились
пользоваться вокабуляром Эллочки-людоедки. Ну и плевать, из принципа не
стану искать работу, куда денутся - сами позовут!
С тех пор прошло две недели - мне никто не звонил и никуда не звал. И
это при том, что в городе полтора десятка газет, три радиостанции, две
местные студии телевидения и два кабельных канала! Моя жизнь лежала в
руинах, а я сама была погребена под ними. Следовало разгрести развалины и,
засучив рукава, снова взяться за строительные работы. Но я не находила в
себе для этого ни сил, ни желания.


Глава 2


Итак, уже две недели я сидела в тоске и одиночестве, зализывала раны
и придумывала подходящие эпитеты неблагодарному человечеству, которое
забыло меня, как забывают старый зонтик в трамвае. Неудивительно, что
каждый телефонный звонок действовал на меня точно призывный голос трубы на
боевого коня. Но телефон большей частью молчал, никто меня не домогался,
если не считать какого-то психа, который три раза подряд ошибался номером
и требовал некоего Леню. Что до заманчивых предложений о трудоустройстве,
то таковых не поступало, а проявить встречную инициативу мне не позволял
внутренний ступор под названием болезненное самолюбие. В общем, я решила
держаться до последнего. Вопрос - насколько меня хватит, учитывая, что
бережливостью я никогда не отличалась и деньгами, впрочем, как и
продовольствием, на черный день не запаслась.
К началу третьей недели добровольного затворничества я одичала до
такой степени, что упорное молчание телефона меня уже не удивляло и даже
как будто устраивало. Если что и нарушало тишину, в которую я сама себя
погрузила, так это методичная капель из подтекающего крана на кухне.
Раньше, когда я и дома-то практически не бывала, я ее не замечала, а