"Елена Яковлева. Крокодиловы слезы" - читать интересную книгу автора

всего-то делов. Опять же помяну новопреставленного. Отчего он помер-то?
Я не ответила, достала из кошелька двадцать пять рублей и протянула
кладбищенскому пьянчуге. Тот сразу затрепетал и упрятал купюры в
лохмотьях, приговаривая, как заклинание:
- Все будет в порядке, теперь ни один цветочек не пропадет, ни один
цветочек...
Я и глазом моргнуть не успела, как он испарился. Не иначе, взял курс
на ближайший ларек, в котором торгуют горячительным. Скатертью дорога!
Теперь-то я наконец дам волю чувствам. Я снова сконцентрировалась на
Тимуровом портрете, на моих глазах навернулись слезы и...
- Какой красавчик.., э-э-эх... - раздался за моей спиной нарочито
горестный вздох.
Черт, опять кого-то принесло, не дадут как следует оплакать любимого
мужчину.
Теперь мое уединение нарушила та самая старушенция, что указала мне
дорогу к могиле Тимура, когда я металась у кладбищенских ворот, не зная,
куда податься. А этой-то что надо? Тоже на бутылку?
- Ой-ой-ой, - запричитала она пуще прежнего, - всего тридцать годков.
- Бабка была явно не в ладах с арифметикой, бомж с задачкой на вычитание
справился куда успешнее. - Это тот, что разбился, который в закрытом гробу?
- Да, это он, - процедила я сквозь зубы, демонстративно отвернувшись.
- Не пожил, совсем не пожил, - снова завелась бабка и зацокала
языком, - что ж такое деется, люди добрые, молодые в могилах, а мы все
белый свет коптим... - Судя по всему, она решила надолго расположиться у
могилы, чуть ли не бивак разбить. По крайней мере, свою замызганную
безразмерную сумку она пристроила у себя в ногах, а сама оперлась о
костыль и выжидающе уставилась на меня. Можно подумать, не она мне мешала,
а я ей. Нахальная старуха, неужели непонятно, что я здесь не просто так
прохлаждаюсь, или... Ну конечно, как я сразу не догадалась! Она же пришла
собрать цветы с могилы, чтобы потом торгануть ими на рынке, а тут я совсем
некстати. Впрочем, зачем ей идти на рынок, когда она запросто может
реализовать ворованное прямо на кладбище? Ведь зачем-то она сидела у
входа? Все ясно, бабка - яркая представительница кладбищенской мафии, так
же, как и бомж, от которого я откупилась своими кровными денежками. А что,
если они теперь потянутся ко мне косяком, все эти фальшивые калеки и
прилипчивые нищие? Да я просто в трубу вылечу!
Разобравшись в грозящей моему кошельку угрозе, я решила не утруждать
себя с бабкой излишней вежливостью, как с тем бомжом, что выклянчил у меня
на бутылку десять минут назад.
- А ну шуруй отсюда! - двинулась я на старушенцию.
- Ты чего, милая, с горя умом тронулась? - Кладбищенская ведьма
весьма резво для своего преклонного возраста подхватила замызганную сумку
и отскочила на безопасное расстояние.
- Давай отсюда! - повторила я с устрашающими нотками в голосе. - И
чтоб духу твоего здесь не было!
С бабули моментально слетела шелуха притворного сочувствия, и,
удаляясь по аллее в сторону кладбищенских ворот, она вполне
профессионально покрыла меня непарламентскими выражениями, окончательно
сбившими мой настрой на высокую и светлую печаль. У-у, карга!
Только бабка скрылась за елями, я снова сосредоточилась на своей