"Елена Яковлева. Крокодиловы слезы" - читать интересную книгу автора

губы, оценил невысоко, но какое это имело значение теперь, когда Тимур
улыбается мне с портрета, утопающего в могильных цветах? Я крепилась из
последних сил, чтобы не разрыдаться в голос, и ждала, когда они все уйдут,
оставив меня с моим горем. Произошло это минут через пять. "Пора", -
пробормотал коренастый и сжал в крупной ладони хрупкие пальчики безутешной
вдовы. Та не стала противиться и послушно пошла за ним, даже не
оглянувшись, чтобы бросить прощальный взгляд на могильный холм.
Оставшись наконец одна, я первым делом всласть наревелась, в
перерывах между рыданиями обращаясь к Тимурову портрету с трогательными
пространными речами. Нет, я не допытывалась у него, на кого он меня
покинул, я спрашивала, как все случилось, как он, классный водитель, мог
попасть в аварию, уж не наша ли с ним последняя ссора тому причиной?
- Я же не хотела, чтобы ты ушел, совсем не хотела! - ломала я руки,
не сводя глаз с его фотографии. - Я.., я... Честное слово, я так тебя
люблю, я никого и никогда так не любила... Ты, ты... Да лучше тебя никого
нет, и, кроме тебя, мне никто не нужен, поверь, поверь!..
Не знаю, долго ли я убивалась, потому что перестала ориентироваться
во времени и очнулась, только когда кто-то тронул меня за плечо,
пробормотав:
- Да хватит тебе, дите, убиваться, все там будем.
От неожиданности я отшатнулась: передо мной стоял щуплый беззубый
бомж, весь высохший, с обветренной и изборожденной морщинами физиономией,
на которой отразилось некоторое замешательства.
- Тю... Да это баба, а я думал дите...
Я только растерянно хлопала ресницами, надеясь, что нежданное видение
с минуты на минуту рассеется. Присутствие посторонних, особенно
попахивающих прокисшей мочой и крепким перегаром, сильно снижало патетику
момента.
Однако нарушивший мое скорбное уединение бомж продолжал ковырять в
носу пальцем, пытливо вглядываясь в портрет Тимура. Мало того, он подошел
к могиле поближе, подслеповато прищурил глаза и по слогам прочитал
указанные на табличке фамилию, имя, отчество, дату рождения и смерти.
Склонив голову, задумался и снова выдал:
- Сорок лет, мог бы еще пожить... Мужик твой, что ли?
Я молча сглотнула подступивший к горлу комок.
- Видать, не из бедных, цветов сколько... - Бомж и не думал
униматься. - Только... - он крякнул, - этой же ночью все растащут. Бабы
тут такие ходят, собирают цветы и на рынок их - торговать. И венки по
новой в дело идут...
Я вздрогнула и испуганно уставилась на привязчивого типа.
- Точно говорю, - заверил он, а потом прибавил, воровато глядя по
сторонам:
- А я могу проследить, чтобы никто тут не шарил...
Я взглянула на свежий холмик, на портрет... Не то чтобы мне было
очень жаль этих цветов и венков, но представить, что кто-то будет
орудовать на могиле...
- Сколько вы хотите? - спросила я, расстегивая сумочку.
- Мы? - Сначала бомж несколько опешил, видно, давно уже к нему никто
не обращался столь уважительно. Потом сообразил и обрадованно потер
заскорузлые ладони. - Так это... Много не надо... На бутылочку беленькой