"Павел Владимирович Яковенко. Первомайский" - читать интересную книгу автора

но не замерзну, даст Бог"...
Сколько он проспал, осталось ему неизвестным. Невыносимая боль от
холода заставила его проснуться (вот уж воистину - холодный огонь).
- Так ведь можно и кони двинуть, - произнес сам себе Витя. - Я больше
так не могу. Надо идти выкидывать Серого.
Свои первые мысли Поддубный привык считать самыми верными, и в свете
этого постулата составил предстоящий план действий. Он вылез из кузова,
подошел к кабине, подергал ручку, отметил, что Серый не дурак - замкнулся.
Пришлось стучать. Когда в окне нарисовался знакомый силуэт, Витя сделал
страшное лицо и прошипел: - Открывай немедленно!
Серый послушно открыл и через минуту оказался на свежем воздухе.
Конечно, Вите не совсем безразлична была судьба Серого, но не до такой же
степени, чтобы замерзать самому?
Однако погреться долго не удалось: в замораживающем оцепенении
произошла какая-то перемена. К кабине подошел Донецков и крикнул:
- Поворачивай свою машину на правую сторону и разворачивайся к бою.
Основное направление - 15-00.
И спереди и сзади уже слышался рев сползающей с дороги техники; изо
всех немыслимых щелей посыпался личный состав батареи. А Поддубного уже
разыскивал Рустам:
- Витя! Стрелять будем с закрытой огневой. Доставай и ставь буссоль.
Ну, буссоль так буссоль. Лейтенант взглядом нашел в предрассветных
сумерках рядового Лисицына:
- Тащи мою буссоль сюда!
А сам кинулся к "Уралу" - за вещмешком. Там ему и нужен-то был всего
один предмет - фонарь. Прибор "Луч" с незаряженными аккумуляторами Витю
совершенно не прельщал; да и не положен был "Луч" к буссоли; поэтому
Подгорный предпочитал свой фонарик, в крайнем случае, спички. Но Поддубного
ждал большой облом: какая-то сволочь метким ударом ноги разбила на фонаре
стекло; Витя даже подозревал - какая. Но это было уже не к чему. Вздохнув и
приглядевшись к инвалидному фонарику, лейтенант понял, что пользоваться им
все-таки можно. Лисицын уже ждал с буссолью там, где и следовало. Но когда
Поддубный собрал прибор и собирался приступать к ориентировке, то внезапно
понял, что при таком освещении ни одного подходящего ориентира ему просто не
найти. Он так прямо и заявил озабоченному, (начиная с момента отъезда, Витя
с другим выражением лица командира и не видел), Зарифуллину. Тот плюнул,
помолчал, заругался:
- Ну-у-у, Витя! А ладно, рассвет уже недалеко. Как только рассветет,
сразу сориентируешь.
В это время на позиции вовсю кипела деятельность. Карабут уже успел
сломать лопату. В морозном воздухе хорошо слышались затрещины и пинки. На
белом снегу чернели холмики земли. "Они сейчас так орудия расставят, без
ориентации в основном направлении, что как бы потом перекапывать не
пришлось", - с тревогой подумал Поддубный, беспомощно грызя ногти у своей
буссоли.
Однако и вправду начало светать - ночь пережили. "Еще немного, еще
чуть - чуть, и я, наконец, определюсь с ориентирами и точкой наводки",
нетерпеливо постукивал каблуками нервничающий лейтенант. Надо же было
ответить чем-то насмешливым взглядам ваучеров: "Ничего-то ты не можешь,
ничего-то ты не умеешь".