"Павел Владимирович Яковенко. Первомайский" - читать интересную книгу автора

Многие, наверное, не поймут, что почувствовали русские солдаты и
офицеры, которых судьба забросила служить в этот южный город, от таких слов.
"Вот она, настоящая война, и на настоящую войну берут только настоящих
солдат - русских, а все эти Маги, Даги, Русики, Зауры и им подобные остаются
здесь, потому что толку с них по-настоящему никакого нет, а способны они
только мучить безоружных, и по сути беззащитных, солдат, пользуясь тем, что
они свои среди своих, а русские - в лучшем случае в равнодушном, в худшем во
враждебном окружении".
"Русские, вперед!" прозвучало так, как раньше, наверное, звучало
"Коммунисты, вперед!"
Уйти из ненавистных казарм, от ядовитых приколов и прямых оскорблений,
унижений и издевательств, получить в руки оружие и рассчитаться со своими
"кавказскими друзьями" - это было то, что в данный момент перевешивало
естественный страх войны и смерти, ведь до этого было еще далеко. Поэтому по
солдатскому строю прошло как бы даже радостное оживление. Уже три месяца их
мучили бесконечными строевыми смотрами, а в лучшем случае возили на полигон
пострелять. Ожидание отправки постепенно перегорало, первоначальный
энтузиазм у новобранцев угасал, а сейчас вот всколыхнулось все снова.
Витя в уме уже перебирал, что ему нужно взять с собой.
"Надену новые горные ботинки", - подумал он.
За эту, весьма приличную, обувь пришлось отвалить сто тысяч. Поддубный
модернизировал ее, приспособив для хождения по более ровной местности.
Правда, отвинтив шипы с подошвы, саму подошву он не заменил, а ведь оригинал
был кожаным и скользким. К несчастью, в момент размышлений Витя об этом еще
не знал. У него пока не было горького опыта, что все модернизации надо
испытывать до их практического применения. В своих размышлениях о походном
снаряжении Витя даже слегка отвлекся от действительности.
А в это время прямо на плацу начали составлять списки батареи,
отправляемой в поход. Контрактники, в обиходе называемые ваучерами, и
местные прапорщики (они же - "папоротники") не обращали ни на кого внимания
и бурно обсуждали что-то на своих местных диалектах.
Витя, заручившись согласием командира своей батареи Зарифуллина,
помчался на квартиру, благо она была в двух шагах от части, за экипировкой.
Все армейское барахло он держал дома: вещмешок, каску, планшетку и прочее,
ничуть не надеясь на сейф в собственной канцелярии - ОЗК у него уже сперли.
Вообще с имуществом батареи творилось нечто странное: оно исчезало из
каптерки с пугающей быстротой. Старшина пребывал в глубоком запое, махнув на
происходящее рукой, а военнослужащие-алконавты пропивали все, что могли
украсть. Командир батареи - лейтенант Зарифуллин только и надеялся, что на
войну, справедливо полагая, что это его единственный шанс списать все
недостачи. "Хорошо бы, если бы нас разбили, желательно страшно", - не раз
мечтал он вслух. - "Тогда бы я списал все украденное барахло на "боевые"".
Старшина, в редкие минуты просветления разума, согласно кивал
головой...
Так вот, Витя примчался в свою комнатенку, сообщил новость заохавшей
хозяйке, и быстро переоделся - белье теплое, свитер горный, бушлат, перчатки
шерстяные домашние - и помчался обратно в часть.
Дорога к воротам части шла в гору и была покрыта утоптанным снежком.
Кожаная подошва отчаянно заскользила, и это был первый неприятный сюрприз за
день. Второй ожидал его уже при входе в казарму. Здесь ему встретился