"Ирвин Ялом. Лечение от любви и другие психотерапевтические новеллы" - читать интересную книгу автора

незаинтересованной объективности, столь необходимая в научном исследовании,
в нашей области неприемлема. Мы, психотерапевты, не можем просто
сочувственно охать или призывать пациентов решительнее бороться со своими
трудностями. Мы не можем говорить им: "Это ваши проблемы". Наоборот, мы
должны говорить о нас и наших проблемах, потому что наша жизнь, наше
существование приговорены к смерти, в которую мы не хотим верить, к любви,
которую мы теряем, к свободе, которой мы боимся, и к опыту, который нас
разделяет. В этом мы все похожи.


1. ЛЕЧЕНИЕ ОТ ЛЮБВИ

Я не люблю работать с влюбленными пациентами. Быть может, из зависти -
я тоже мечтаю испытать любовное очарование. Возможно, потому, что любовь и
психотерапия абсолютно несовместимы. Хороший терапевт борется с темнотой и
стремится к ясности, тогда как романтическая любовь расцветает в тени и
увядает под пристальным взглядом. Мне ненавистно быть палачом любви.
Но когда Тельма в самом начале нашей первой встречи сказала мне, что
она безнадежно, трагически влюблена, я, ни минуты не сомневаясь, взялся за
ее лечение. Все, что я заметил с первого взгляда: ее морщинистое
семидесятилетнее лицо с дряхлым трясущимся подбородком, ее редеющие
неопрятные волосы, выкрашенные в неопределенно-желтый цвет, ее иссохшие руки
с вздувшимися венами - говорило мне, что она, скорее всего, ошибается, она
не может быть влюблена. Как могла любовь поразить это дряхлое болезненное
тело, поселиться в этом бесформенном синтетическом трико?
Кроме того, где ореол любовного наслаждения? Страдания Тельмы не
удивляли меня, поскольку любовь всегда бывает смешана с болью; но ее любовь
была каким-то чудовищным перекосом - она совсем не приносила радости, вся
жизнь Тельмы была сплошной мукой.
Таким образом, я согласился лечить ее, поскольку был уверен, что она
страдает не от любви, а от какого-то редкого извращения, которое ошибочно
принимает за любовь. Я не только верил, что смогу помочь Тельме, но и был
увлечен идеей, что эта ложная любовь поможет пролить свет на глубокие тайны
истинной любви.
Во время нашей первой встречи Тельма держалась отстраненно и чопорно.
Она не ответила на мою приветственную улыбку, а когда я провожал ее в свой
кабинет, следовала на один-два шага позади меня. Войдя в мой кабинет, она
сразу же села, даже не оглядевшись. Затем, не дожидаясь моих вопросов и даже
не расстегнув толстого жакета, одетого поверх тренировочного костюма, она
глубоко вздохнула и начала:
- Восемь лет назад у меня был роман с моим терапевтом. С тех пор я не
могу избавиться от мыслей о нем. Один раз я уже почти покончила с собой и
уверена, что в следующий раз мне это удастся. Вы - моя последняя надежда.
Я всегда очень внимательно слушаю первые слова пациента. Часто они
каким-то загадочным образом предсказывают то, как сложатся мои отношения с
пациентом. Слова человека позволяют другому проникнуть в его жизнь, но тон
голоса Тельмы не содержал приглашения приблизиться.
Она продолжала:
- Если Вам трудно мне поверить, возможно, это поможет! Она порылась в
большой вышитой сумке и протянула мне две старые фотографии. На первой была