"Янка (Яна Дягилева). Стихи и песни." - читать интересную книгу автора

настоящее. В дальнейшем Шевчук писал куда более поэтически совер-
шенные тексты, но все это и рядом не лежало. А "Счастливого билета"
xватило, чтобы обеспечить ему кредит доверия на всю оставшуюся
жизнь.
Янка, конечно, не писала корявых текстов, там было другое -
какие-то гитары, барабаны и прочая ересь. Но главное тут то же -
все это ее по-человечески не загораживало, как загородили бы Гаина,
Ефимов или даже Андрей Сучилин. И самое главное, что себя не заго-
раживала она сама. В византийской иконописи существовал канон, ко-
торый удерживал мастера от замутнения чистого духа своим земным,
амбициозным произволом. Янка удержалась сама, она сама себе была -
канон. В роке (о, мерзкое слово!) не остается Лиц, не поросших ли-
чиной земного произвола. То, что должно само из человека исходить -
как свечение его подлинной внутренней сущности, его смысла - затап-
тывается, засирается суетно-мелочно-хамским "Дай я сам!". Прыгнуть,
пукнуть, гаркнуть, сваять "концепт", скривить рыло, махнуть ногой -
лапа, она у тебя сама должна махать! А не махнула - так сделай ми-
лость, не маши.
Обычно, правда, Лика просто нет - и бесчисленными личинами ке-
пок, манг-манг, нэпов, номов и иже с ними - зарастает выщербленное,
обезличенное пространство: из человека выдран кусок тела, и рана
заполняется гноем и сукровицей. На месте Храма вырастает бассейн
"Москва".
Безверие пост-модерна отвечало обманутой вере. Обменялось оно
- на валюту - еще лучше, чем обманутая вера на рубли. Это все та же
земля, на которую поначалу так успешно воротился Гагарин. Необме-
нявшаяся Янка осталась верой необманутой. "Свет любви ни для кого
не служит путеводным лучем к потерянному раю; на него смотрят как
на фантастическое освещение краткого любовного "пролога на небе",
которое затем природа весьма своевременно гасит как совершенно не-
нужное для последующего земного представления".
Успокойся, Юра Артамонов. Сказали тебе ясно: журнала больше
нет. Попили кровушки - и будет.
Это, конечно, слишком слабое оправдание тому, что статью эту я
писал - предполагая, что она будет напечатана (хотя честно старался
забыть последнее). Но все равно статьи б ы л и (и будут, еще и еще)
- в "Комсомольской правде", "Экране и Сцене", "Независимой газете"
- черт знает где - и все они, помещая некролог, словно утверждали:
вот, ушла часть мира, который мы описываем.
Они, наверное, искренне верили в это. Хотя мир был просто кос-
мически другой.
А мне все хочется верить, что я пытался создать им какой-то
противовес - или модель противовеса - и в этом-то якобы и есть мое
оправдание.
...Они писали - о Янке - "депрессия - это болезнь, и она изле-
чима". Такой вывернутый "Заводной апельсин". Наверное, и песни были
не нужны - да? - ведь вылечишься, и петь больше незачем. Все-таки
не Елена Образцова. А Янка летела уже совсем в другом измерении, "в
небо с моста" - высоко-высоко, и жалкие крючочки незваных лекарей
могли сечь воздух лишь очень далеко от нее, внизу, у той же самой