"Филипп Янси. Библия, которую читал Иисус " - читать интересную книгу автора

бессмысленному и противоречивому выводу: "Страдание исходит от Бога. Бог
справедлив. Я невиновен". В лучших традициях еврейского народа Иов
отстаивает эти три позиции, хотя каждая из них противоречит двум другим.
Иов инстинктивно чувствует, что лучше связать свою судьбу с Богом -
даже если в данный момент Бог представляется ему бесконечно далеким или
жестоким, - чем вообще отказаться от всякой надежды. Он сохраняет образ
личностной вселенной. Если мир безлик, то каковы наши критерии для
различения боли и удовольствия или почему счастливые дни Иова следует
предпочесть нынешней трагедии? Иов цепляется за веру в справедливость и в
личностного Бога, сколько бы ни громоздилось перед ним доводов,
опровергающих эту веру. Он цепляется за нее потому, что любая альтернатива
будет гораздо страшнее.
Просьбы, с которыми Иов обращается к Богу, раскрывают очень многое в
характере этого человека. Чего бы я попросил на его месте? "Избавь меня от
боли, Господи! Сперва возврати мне здоровье, а потом уж обсудим, какой урок
я должен извлечь из всех этих несчастий". Иов ведет разговор о другом. Он
чувствует, как сгущается отчаяние и вера покидает его, и молит о скорой
смерти. Зачем? "Это было бы еще отрадою мне, и я крепился бы в моей
беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святого" (6:10).
Но смерть не приходит. Иов видит, что его молитвы - бессмысленный
вопль, обращенный в пустоту. И тогда он просит о свидетеле или заступнике,
который мог бы рассудить его с Богом, "положил бы руку свою на обоих нас".
Позднее эта молитва (9:33; 16:19-21), исполнится как пророчество об Иисусе,
Посреднике между Богом и человеком. Но сам Иов в ту минуту не получает
никакого ответа. Нет у него свидетеля, нет заступника.
Наконец в полном отчаянии Иов отказывается от всех своих требований,
кроме одного, которое он будет твердить до конца: он хочет получить
объяснения лично от Бога (см. 13:3; 31:35). Он желает прийти в суд и
услышать, как Бог будет свидетельствовать в Свою защиту, оправдываясь в том,
что кажется вопиющей несправедливостью.
Эта последняя просьба приводит друзей Иова в ярость. Какое право имеет
он, жалкий, ничтожный человечишко, вызывать на суд Господа? Как может
"человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль" (25:6),
настаивать на своей правоте перед Богом - владыкой вселенной? Марк Твен
иронически пожимает плечами: "С тем же успехом я мог бы обратить на себя
внимание планеты, швыряя в нее грязью". Но Иов не сдается, до самого конца
он будет настаивать на своем праве вопрошать Бога и требовать от Него
объяснений. Бог признает его право.
Виктор Франкль, переживший ужасы нацистского концентрационного лагеря,
говорит, что страшнее всего отчаяние, вызванное бессмысленным страданием.
Опыт Иова подтверждает это. Он требует объяснения случившемуся, он хочет,
чтобы в его страдании был смысл, и только Бог может удовлетворить это
требование.
Вера Иова проходит испытание: он держится за веру в Бога и доверие к
Нему, хотя и лишился всех доводов в пользу этой веры, хотя многое говорит
теперь против нее. Его собственное достоинство и человеческая ценность
подвергаются сомнению, но Иов отстаивает их до конца. Можно назвать Иова
первым протестантом в самом подлинном смысле этого слова. Он опирается на
собственную веру, а не на общепринятую догму, и тем самым указывает путь
многим другим: апостолу Павлу, когда тот выступал перед синедрионом, Мартину