"Филипп Янси. По образу Его " - читать интересную книгу автора

В течение часа обсуждается тема смерти, нагнетается атмосфера мрачности
и беспросветности. Я еду на машине по залитой солнцем Луизиане; по обе
стороны дороги величаво прогуливаются белые, будто облака, цапли, ловко
выхватывающие добычу из прорытых вдоль дороги каналов. Проповедник просит
прихожан вспомнить все до одного свои недавние грехи и подумать о том, как
это страшно - грешить, ведь наши грехи привели к кровавой смерти Иисуса на
кресте.
За проповедью следует причастие. Я отвлекаюсь от транслируемой по радио
службы и задумываюсь над тем, какое понятие мы вкладываем в слово "кровь".
Под кровью я подразумеваю не то жидкое темно-красное вещество, которое мы
видим в больничных пробирках, а густую алую жидкость, обогащенную протеинами
и клетками, за счет которых в моих пациентах поддерживается жизнь. Я задаюсь
вопросом: неужели за тысячелетия что-то из этого понятия было утеряно - и
что-то существенное? Неужели смысл и значение символа видоизменились?
Луизианский пастор акцентировал свое внимание исключительно на пролитой
крови - но разве основная идея причастия заключается не в общей со Христом
крови?
Уильям Харви, британский ученый XVII века, который существенно изменил
наши представления о кровообращении, засвидетельствовал такой медицинский
факт: "Кровь обеспечивает не только поддержание жизни в целом. От нее также
зависит продолжительность жизни, сон и бодрствование, наши таланты и
способности, а также наша сила. Она первой оживает и последней умирает". С
медицинской точки зрения, кровь означает жизнь, а не смерть. Она
поддерживает каждую клеточку организма, питает ее драгоценными питательными
веществами. Когда кровь вытекает, жизнь угасает. Неужели сегодняшняя
интерпретация этого символа, как следует из слов радио-проповедника, связана
со смертью? Неужели она так сильно отклонилась от первоначального значения?
Мы должны поискать объяснение этого символа не в медицине, а у Иисуса
Христа и у авторов Библии. Ведь именно они и ввели его. Для них пролитая
кровь могла обозначать смерть ("Голос крови брата твоего [Авеля] вопиет ко
Мне от земли" - Быт. 4:10). Но до сих пор глубоко в сознании каждого еврея
кровь ассоциируется с жизнью. Сам Бог вложил в нее этот смысл. Когда
началась новая эпоха земной истории, после Великого потопа Бог приказал:
"Только плоти с душею ее, с кровию ее, не ешьте" (Быт. 9:4). Позже в своде
законов, данных Моисею и израильтянам, Бог повторил Свой приказ, добавив,
что "это постановление вечное в роды ваши". Он объяснил Свой запрет так:
"ибо душа вся кого тела есть кровь его" (Лев. 3:17; 7:26-27; 17:11,14; Втор.
12:23).
Ветхозаветные евреи, привыкшие к насильственной смерти и к смертной
казни, не испытывали дискомфорта при виде крови. У них не было специальных
стерильных помещений для массового забоя овец и другого скота, и каждый
еврей много раз наблюдал кровавую смерть животных. Тем не менее любая
хорошая хозяйка прежде всего проверяла мясо - не осталось ли в нем крови.
Правило звучало четко и ясно: не ешь кровь, ибо в крови - душа. Разрешалось
есть только кошерную пищу, т.е. прежде всего надо было удостовериться, что
мясо не загрязнено кровью.
Запрет против приема пищи с кровью укоренился очень сильно. Даже тысячу
лет спустя, когда апостолы решали, какие из правил обязательны для
обращенных в христианство язычников, в список из четырех запретов вошли два,
касающиеся крови (Деян. 15:29). Пойдя на уступки в древнем обычае обрезания,