"Владимир Яременко-Толстой. Девочка с персиками " - читать интересную книгу автора

Подумав, я согласился. Он подарил мне экземпляр книги. Книгу я
прочитал. Это был полный бред лево-анархистского толка, приукрашенный
сценами довольно примитивного секса. Я хохотал от души.
И написал хвалебную рецензию, отметив, что автор данного произведения
не только постиг современную российскую реальность, которая не постижима, но
и сумел органически влиться в нее, осуществляя познание когнитивно
посредством собственного эмпирического опыта.
Делая заключительный вывод, я провозгласил его подлинным героем
современной эпохи, значительно обогатившим австрийскую литературу, и
предложил номинировать его выдающееся произведение на соискание австрийской
государственной стипендии имени Хеймито фон Додерера, которая выплачивается
в течение года помесячно, дабы премированный литератор не смог ее сразу
пропить. Гейгер пришел в дикий неописуемый восторг. Он ввел меня в редакцию
издаваемой им
"Wienzeile"(Венская строка) и поручил подготовку специального номера,
посвященного творчеству русских эмигрантов в Вене.
Поставленная задача была для меня несложной, поскольку весьма узкую
русскую литературно-художественную тусовку я знал превосходно.
Работая над сбором материала, я быстро понял, как функционирует само
издание. Деньги выдавались Гейгеру на каждый конкретный номер, на гонорары
авторам и на презентации. Сам журнал доходов не приносил.
Почти за десять лет существования он повысил свой тираж с двухсот до
двух тысяч экземпляров (цифра по австрийским меркам внушительная) и
постепенно сделался глянцевым и обложкой цветным.
Тем не менее, это было издание для маргиналов. Так, по крайней мере,
его рассматривали литературные чиновники, безотказно его финансировавшие.
Это был наглядный пример западной демократии, меня тогда восхитивший. В
редакции я проработал годика полтора и, не взбесись вдруг в Новосибирске
главный редактор, сотрудничал бы с этим журналом и до сих пор.
Но Гюнтер Гейгер, невеста которого отказывалась спать с ним до
законного оформления брака, якобы для того, чтобы сохранить невинность,
неожиданно стал ревновать, полагая, будто бы она влюблена в меня, а он же ей
нужен лишь постольку поскольку, ну, чтобы уехать за границу и улучшить свое
материальное положение.
Русского языка Гейгер не знал. Леночка не знала немецкого.
Его словарный запас ограничивался лишь словами - "да", "нет",
"пиво", "водка" и выражением "иди в жопу, мудак", произносить которое
на одном дыхании почти без акцента научил его я в скором поезде N 1
"Москва-Владивосток", на котором мы несколько суток хуячили до Новосибирска.
Леночка знала по-немецки и того меньше, выражая все чувства и эмоции с
помощью двух фраз - "gut"(хорошо) и "nicht gut"(нехорошо), при этом ее
китайского типа лицо всегда оставалось каменным.
Я уехал, оставив их вдвоем, в полной уверенности, что для любви вполне
достаточно языка жестов, что прочие вербальные языки наоборот являются в
этом деле только помехой. Я оказался прав. Они поженились и живут в Вене уже
более пяти лет...

Тогда, душным летом 1999-го года, на исходе уходящего ХХ-го века я
вдруг почувствовал приближение депрессии. Мне стало скучно, и я заметался в
поисках выхода. Протусовав пару недель в Питере, пока не кончились деньги, я