"Владимир Яременко-Толстой. Мой-мой " - читать интересную книгу автора

адреса - Большая Конюшенная 14, Думская 6, Рубинштейна 2, Маяковского 3,
Фурштатская 13...
Квартиры стоили от 30-ти до 50-ти долларов в сутки. Маргиналам, которых
в квартиры заселяли по несколько человек, нужно было выкладывать по западным
меркам не так уж много, всего от 5-ти до 10-долларов за человеко-день, при
всем при том, что самая дешевая гостиница в городе стоила двадцать. За
квартиры Гадаски уплатил агентствам вперед из денег Кучкиной, рассчитывая
вернуть сумму к концу фестиваля. Взбунтовав маргиналов, Волошенюк и не
знавшая подробностей инвестиции глупая Кучкина, движимые абсурдным желанием
нагадить Гадаски, сказали им, чтобы они за квартиры не платили. Таким
образом, квартиры оказались сквотированными и вложенные деньги пропали, не
доставшись ни Кучкиной, ни Гадаски, ни, тем более, Волошенюку.
То, что я допустил непростительный просчет, взяв с собой Гадаски, я
понимаю уже на проходной Русского музея. Нана встречает нас как-то кисло. По
вторникам музей закрыт для посетителей. Нана ведет нас через двор в корпус
Бенуа, в котором находится отдел новейших течений. Когда мы входим в отдел,
Горбун как раз намазывает масло на кусочек белого хлеба. Прямо перед ним
стоит открытая баночка красной икры. Вокруг большое застолье.
- Не пугайтесь, - говорит Нана, - у нас здесь сегодня празднование дня
рождения одной из сотрудниц.
И обращаясь уже к Горбуну:
- Ну, вот я вам их привела!
Горбун тоскливо смотрит на баночку с икрой, затем заботливо придвигает
ее своим толстеньким пальчиком поближе к тарелке и с тяжким вздохом
поднимается нам навстречу. На составленных вместе казенных столах, стоят
закуски и бутылки с водкой и коньяком. За столами расселись многочисленные
сотрудницы, все уже несколько навеселе, но нас к столу нас не зовут. Нас
зовут в кабинет.
- Ну, показывайте, что вы там привезли! - нетерпеливо крякает
Горбун, освобождая место на заваленном бумагами столе.
Работы я вынимаю по одной. По тому, как загораются его глаза, вижу, что
они ему нравятся. Я попал в точку, тем более в серии с рыжеволосой
австрийкой Гудрун, где она эффектно сфотографирована с торчащими изо рта,
ушей, носа и всех других частей тела экзотическими овощами и фруктами. Эти
работы сейчас оказались как нельзя кстати, можно сказать, к столу. Они
возбуждают аппетит. Горбун отбирает сперва часть из них, затем решает
оставить у себя все. О нашей выставке мы говорим вскользь, затем Нана
дворами выводит нас обратно на проходную. За стол нас не пригласили. Может
быть, меня пригласили бы одного, если бы я пришел без Гадаски? Однако, что
толку, остаться я все равно не могу, в два приходит натурщица Юля.
- Ты заметил, как он жадно хватал твои работы, и как горели его
глаза? - спрашивает меня Гадаски.
- Странно все как-то получилось.
- Ничего странного. Только зря ты ему работы оставил! Когда он тебе их
теперь обратно отдаст?
Домой я возвращаюсь один. Гадаски отправляется к Спасу на Крови к
сувенирному рынку. Он хочет купить там морскую военную форму, чтобы ходить в
ней в Лондоне.
Натурщица Юля приходит со своими тапочками, в которые она сразу
переобувается. Эти тапочки, очевидно, призваны подчеркнуть ее