"Дмитрий Яшенин. Мушкетер: Кто Вы, шевалье д'Артаньян? " - читать интересную книгу автора

интересно, почему, получая от кого-нибудь краюшку хлеба, Маркиз говорит
"мерси", а, передавая другому какую-нибудь вещь и получая за это
благодарственный кивок, шепчет "силь ву пле". Когда же он ронял на пол
дрова, не донеся их до печи, либо совершал другую оплошность по неловкости
или же элементарному незнанию русского быта и ловил на себе суровый взгляд
хозяина дома или же его супруги, то опускал глаза и, пробормотав "пардон",
принимался исправлять ошибку.
Таким вот образом, подбирая словечко за словечком, Шурик в скором
времени насобирал изрядную коллекцию всевозможных "мерси", "пардонов" и
"силь ву пле". Смысл некоторых, самых ходовых, слов был ему понятен, другие
же являли собой загадку, но все они крепко засели в голове Шурика, и однажды
он решился на смелый эксперимент. Как-то раз по весне, года через полтора
после битвы за Кирилло-Белозерскую обитель, он помогал Старому Маркизу
колоть дрова на дворе и, передав ему топор, услышал привычное уже "мерси".
Не растерявшись, Шурик ответил, как и полагается в данной ситуации: "Силь ву
пле!" А в следующую секунду, когда топор выпал из рук изумленного старика и
ляпнул его по ноге (благо еще обухом, а не лезвием), закрепил эффект,
извинившись: "Пардон, мсье".
Вообще-то эффект от шутки получился самый неожиданный. Шурик был готов
к тому, что иноземец, разъярившись, накинется на него с бранью и придется
утекать от него во все лопатки, а то и мамку на помощь звать. Но Маркиз
вместо этого прослезился, не скрывая умиления, и осыпал его целым ворохом
восторженных фраз, из которых Шурик худо-бедно разобрал, что старик сам не
свой от радости, услыхав после стольких лет родную речь!
С этого дня их отношения резко изменились. Ранним ли утром, отгоняя
корову в поле, в рабочий ли полдень, шагая к отцу в кузницу с обедом,
поздним ли вечером, замкнув круг дневных хлопот, Шурик и Старый Маркиз
всегда находили время уединиться на часок-другой и потолковать промеж собой
на родном языке пожилого француза.
Понятное дело, поначалу эти беседы выходили более чем примитивными
из-за того, что Шурик знал до обидного мало слов, а те, что знал, не всегда
умел грамотно состыковать, чтобы получилось нормальное предложение. Но
терпение и труд все перетрут. День за днем словарный запас Шурика рос и
увеличивался, день за днем он овладевал правилами и особенностями изменения
этих самых слов и построения предложений, день за днем отрабатывал
немыслимое французское произношение, способное свести с ума любого русского
человека.
Старый Маркиз был терпеливым учителем. Таким его отчасти сделала жизнь,
а отчасти осознание того, что это его последний и единственный шанс
пообщаться на родном языке.
Год спустя Шурик уже сравнительно бегло болтал по-французски и понимал
практически все, что говорил Старый Маркиз, а говорил тот исключительно
много, стосковавшись, видать, по взаимопониманию.
Был, правда, момент, когда лингвистические упражнения парочки оказались
под угрозой. Прознав о потехе, затеянной его сыном совместно с пленным
чужеземцем, Чучнев-старший пришел в неописуемую ярость и, отлупив наследника
почем зря, настрого запретил наперед заниматься подобной ахинеей, сказав,
что изучение чужого языка - первый шаг на пути к чужой вере и соответственно
погибели православной души.
Отчаянное положение спас воевода Данила Петрович. Как и все вологодские