"Дмитрий Яшенин. Мушкетер: Кто Вы, шевалье д'Артаньян? " - читать интересную книгу автора

всех сторон. Осмотр занял добрых пять минут, после чего купец вернул ее
боярину, утвердительно кивнув:
- Да, Афанасий Максимыч, сие достоверно есть шпага, или же эспада,
распространенная на Европе как оружие благородного, боярского сословия.
Боярин тоже кивнул, словно копируя его движение, и, обернувшись к
Шурику, спросил:
- Как попало к тебе это оружие, юноша?
Шурик еще раз оглянулся, ища поддержки у Данилы Петровича -
единственного знакомого ему здесь человека, ставшего вдруг чуть ли не
родным, и, уловив ободрительный взгляд того, начал.

Цепкий еловый корень, коварно замаскированный белым покрывалом, схватил
его за ногу и со всего маху приложил лицом к снежному насту, жесткой,
колючей корочке, оплавленной теплыми южными ветрами и отполированной
студеными северными, как обычно с завидным постоянством сменявшими друг
друга в декабре.
Шурик, сердце которого трепыхалось словно перепелка, попавшая в силок,
сплюнул снег и осмотрелся. Широкая лесная просека, обрамленная могучими,
вековыми елями, загибалась в сотне метров впереди, повторяя контур береговой
линии озера, тянущейся в версте от нее. Несмотря на темноту, едва лишь
только начавшую разъясняться первыми робкими сумерками, следы отряда Данилы
Петровича, преследовавшего шляхтичей, просматривались совершенно отчетливо.
Они тянулись вдоль просеки и терялись за поворотом.
Отдышавшись, Шурик поднялся на ноги, выковырял снег, набившийся за
голенища валенок, и припустил дальше. Время не ждало.
...Примерно месяц назад его отец, первый вологодский кузнец Михаил
Чучнев, подобно тысячам русских мужиков призванный в это суровое, смутное
время в ополчение, отправился в поход к Кирилло-Белозерскому монастырю под
предводительством Данилы Петровича. Молодой воевода, обретший это звание
волей судьбы после безвременной кончины своего родителя во время
вологодского разорения, давно уже получал тревожные письма от настоятеля
святой обители. Игумен писал о многочисленных бандах шляхтичей, шляющихся
подле монастыря, и о невозможности защитить обитель собственными силами.
Поняв, что медлить долее невозможно, воевода собрал несколько сотен
ополченцев и двинулся к Белому озеру.
И хотя жена, вполне ожидаемо, этому и не обрадовалась, кузнец взял-таки
с собой старшего сына: воеводе было нужно несколько бойких и, главное,
верных отроков для посылок и сообщения между частями отряда, случись тому
разделиться.
За тот месяц, что отряд оперировал подле монастыря, гоняясь за мелкими
бандами поляков и ускользая до поры от банд крупных, Шурику и пятерым другим
парням довелось вдоволь набегаться по окрестным лесам, доставляя депеши от
воеводы к настоятелю и обратно. И теперь, после нынешней ночи, кошмарной как
Страшный суд, он снова покинул стены монастыря и мчался вослед отряду,
гнавшемуся за остатками шляхетской нечисти. Впрочем, не случись ему свернуть
в лес, отыскивая короткую, скорую дорожку к этой вот просеке, он, вероятнее
всего, не спешил бы так сильно, падая, спотыкаясь и снова что было сил
устремляясь вперед...
Лошадиное ржание и привычную его слуху перебранку ополченцев Шурик
услыхал еще до поворота.